– Роберт? – услышал он ее голос. – Боб? Где ты? Впрочем, о чем я? Какая глупость! Я прекрасно знаю, где ты сейчас находишься. Боб, ответь мне, могу ли я прилететь к тебе прямо сегодня? Я тебе точно не помешаю? Ты спрашиваешь, что на меня нашло? Не знаю. Не спрашивай. Так можно или нет? Скажи «да»!.. О, чудесно! До встречи!
Она повесила трубку.
Через какое-то время она вернулась в комнату и, присев на краешек кровати, стала торопливо одеваться. Он открыл глаза и взял ее за руку.
– Что-то произошло, – прошептал он.
– Да.
– Желание исполнилось.
– Ну не чудо ли? Это невозможно, но произошло! Почему? Как?
– Мы оба верили, что так оно и будет, – сказал он еле слышно. – Я искренне желал тебе счастья.
– Аятебе! Мы оба проснулись совершенно другими людьми! Как это замечательно! Представь, что было бы, если бы изменилась только я или только ты!
– Даже думать об этом страшно, – согласился он.
– Нет, правда, это чудо? – сказала она. – Мы желали так сильно, что кто-то, или что-то, или сам Бог услышал наши мольбы и вернул нам любовь, чтобы отогреть наши продрогшие души и научить нас, как жить, потому что второго шанса не будет, так?
– Может быть, и так…
– А может быть, все дело в том, что мы просто одновременно осознали, что пришло время расставаться?
– Я слышал, как ты говорила по телефону. Что тут еще скажешь! Когда ты уйдешь, я позвоню Энн.
– Серьезно?
– Еще бы не серьезно.
– Господи, как я рада и за тебя, и за себя, и за всех остальных!
– Что же ты медлишь?! Беги! Лети к нему!
Она вскочила на ноги и начала спешно причесываться, но тут же со смехом бросила:
– Мне все равно, как я сейчас выгляжу!
– Ты красива, как никогда…
– Тебе это кажется.
– Мне всегда это будет казаться.
Она склонилась над кроватью и поцеловала его в губы.
– Это наш последний поцелуй?
– Да, – сказал он, – последний.
– Еще один.
– Только один.
Она погладила его по щеке.
– Как я тебе благодарна за твое желание…
– А я тебе за твое.
– Ты позвонишь Энн прямо сейчас?
– Да.
– Передавай ей привет.
– А ты передавай привет Бобу. Господь любит тебя, детка. Прощай.
Она выбежала в соседнюю комнату и в следующее мгновение уже спешила по длинному коридору к лифту.
Он сидел, глядя на телефон, но брать его не стал. Взглянув на зеркало, он увидел, что по щекам его катятся слезы.
– Ну, ты и враль, – сказал он своему отражению. – Ну, ты и враль!
И он вновь улегся на кровать, положив руку на пустую соседнюю подушку.
Quid pro quo
[5]
Вам не удастся построить Машину Времени, если вы не будете знать, куда именно вы хотите отправиться. Пункты назначения. Каир первого столетия от Рождества Христова? Домафусаилова Македония? Хиросима за миг до катастрофы? Пункты назначения, места и события.
Я же умудрился построить свою Машину Времени совершенно невзначай, не думая о каких-то определенных местах или событиях.
Я собрал свое Транспортное Устройство из фрагментов опутанного тонюсенькими проводами нервного сплетения, отвечающего за восприятие и интуицию.
Добавил к этому внутреннюю поверхность продолговатого мозга и область коры позади зрительного нерва.
Между участком мозга, ведающим скрытым смыслом, и незримым радаром ганглия я установил перцептор отличий между прошлым и будущим, более существенных, чем изменение названий, мест и чем всякие там сногсшибательные события.
Подключил мое старое изобретение – часы, оснащенные микроволновыми антеннами, умеющие выносить моральные суждения далеко за пределами моих собственных интеллектуальных способностей.
В сущности, Машина экстраполировала последовательность человеческих взлетов и падений и на этой основе сама устанавливала себе пункт назначения, я же был в ней чем-то вроде багажа.
Знал ли я об этом, собирая и настраивая свое механическое детище? Нет, не знал. Я всего лишь поигрывал идеями и желаниями, мнениями и предвидениями, основанными на успехах и неудачах, и наконец отошел немного в сторонку, чтобы получше рассмотреть свое бессмысленное творение.
Оно стояло у меня на чердаке, яркое и блестящее, состоящее из сплошных углов и колен, урчащее и всегда готовое к дальним странствиям. Если бы я сказал ему «поехали!», оно тут же рвануло бы с места. Мне не нужно было выбирать направление, Машина сама бы его выбрала, заглянув мне в душу.
Тогда бы она встала на дыбы и галопом помчалась во все стороны – один Бог знает куда. Но, когда доберемся, и мы узнаем.
Итак, все началось вот с чего. На моем темном чердаке дремлет в засаде, затаив дыхание и тихо жужжа своими паутинками-нервами, странное сооружение с парой сидений для туристов.
Почему я решил собрать Машину на чердаке?
В конце концов, она должна была не столько летать, сколько нырять в глубины Времени.
Итак, Машина. Чердак. Ожидание. Чего?
Санта-Барбара. Маленький книжный магазин. Я раздаю автографы поклонникам, и тут – взрыв. Страшная сила швыряет меня к стене… Когда я открыл глаза и огляделся, я увидел в дверях старого-престарого человека, не решавшегося переступить через порог. Невероятно сморщенный. Лихорадочный блеск в глазах. На дрожащих губах – слюна. Он трясся так, словно его только что поразила молния.
Я продолжал подписывать книги до той поры, пока мне в голову не пришла совершенно нелепая мысль. Я вновь посмотрел на дверь.
Старый-престарый человек по-прежнему подобно чучелу стоял в дверном проеме и смотрел в мою сторону.
Я обмер. Я почувствовал, как похолодели моя шея и руки. Ручка выпала из моих пальцев, когда он, хихикая, ощупью двинулся вперед.
– Неужто ты меня забыл? – спросил он со смехом.
Я обследовал взглядом свисающие на щеки длинные пряди седых волос, поросший белой щетиной подбородок, выцветшую рубашку, замусоленные джинсы, сандалеты на босу ногу и вновь перевел взгляд на его горящие безумием глаза.
– Так помнишь или нет?
– По-моему…
– Я – Саймон Гросс! – воскликнул он.
– Кто?!
– Гросс! – проблеял он. – Саймон Гросс!
