– Нет. Выпей это.
Он уставился на появившийся в его руке стакан и спросил:
– Я увеличусь или уменьшусь?
Ну да, Алиса в кроличьей норе, разглядывающая пузырек с наклейкой «Выпей меня».
– Так как же? – спросил он вновь.
– Пей, тебе сказано!
Он выпил. Я вновь наполнил его стакан. Удивляясь этому подношению, пришедшему на смену моему приступу ярости, он выпил, а потом выпил и третий стакан, и глаза его увлажнились.
– И что же теперь?
– А вот что! – сказал я и выволок его, едва не покалечив, на улицу, зашвырнул, как пугало, в свою машину и повез к себе, причем я мрачно молчал всю дорогу, а Саймон Гросс, этот сукин сын, бормотал:
– Куда это мы?
– Куда надо!
Мы подъехали к моему дому, и я, решив не терять времени понапрасну, тут же затащил его на чердак, ухитрившись не свернуть ему при этом шею.
Мы оказались перед моей Машиной Времени.
– Теперь мне ясно, зачем я ее строил! – сказал я.
– Ты это о чем? – спросил с опаской Саймон Гросс.
– Заткнись. Лезь туда!
– Это что – электрический стул?
– Кому как. Лезь, тебе говорят!
После того как старик занял свое место, я пристегнул его ремнями, сел рядом с ним и отжал рычаг управления.
– Это что? – спросил Саймон Гросс.
– Нет, – ответил я. – Это куда.
Я быстро выставил регуляторы лет/месяцев/ дней/часов/минут и стран/городов/улиц/кварталов/домов и установил переключатель режимов в положение «туда и обратно».
Шкалы приборов ожили, солнце, луна и годы бешено завертелись, и уже в следующее мгновение мы оказались в нужном времени и в нужном месте.
Саймон Гросс стал изумленно озираться по сторонам.
– Я здесь уже бывал…
– Это твой дом.
Я выволок его на лужайку перед домом.
На крыльце стоял симпатичный молодой человек в белой матроске и с кипой рукописей под мышкой.
– Это я! – вскричал старый-престарый человек.
– Да, это Саймон Гросс.
– Привет, – обратился к нам молодой человек в белоснежной матроске. – Вы как-то постарели, – сказал он, удивленно глядя на меня, и, указав кивком головы на старика, спросил: – А это кто?
– Это Саймон Гросс.
Молодой человек молча посмотрел на старика, старик молча смотрел на молодого человека.
– Нет, это не Саймон Гросс, – сказал молодой человек.
– Нет, это не я, – сказал старик.
– И все-таки это так.
Оба медленно повернулись ко мне.
– Я вас не понимаю, – сказал девятнадцатилетний Саймон Гросс.
– Верни меня назад! – взмолился старик.
– Куда?
– Туда, откуда мы пришли!
– Уходите, – сказал молодой человек, пятясь к двери.
– Не могу, – ответил я. – Присмотрись получше. Таким ты станешь после того, как потеряешь себя. Да, это Саймон Гросс. Сорок лет спустя.
Некоторое время молодой моряк стоял неподвижно. Его взгляд скользил изучающе по фигуре старика и остановился наконец на его глазах. Лицо моряка раскраснелось, а руки непроизвольно то сжимались в кулаки, то разжимались.
– Кто же вы в самом деле? – наконец спросил он.
Голос старого-престарого дрогнул:
– Саймон Гросс.
– Сукин ты сын! – воскликнул молодой моряк. – Пропади ты пропадом!
И ударил старика по лицу, и еще раз, и еще, и старый-престарый человек стоял, осыпаемый градом ударов, пока не рухнул на мостовую, и его молодая ипостась склонилась над его телом.
– Он умер? – осведомился молодой человек.
– Ты убил его.
– У меня не было другого выхода.
– Что верно, то верно.
– Выходит, я убил самого себя?
– Все зависит от того, хочешь ли ты жить.
– Конечно хочу!
– Тогда возвращайся домой. Я заберу его с собой.
– Почему вы это сделали? – спросил Саймон Гросс, которому было всего девятнадцать.
– Потому что ты – гений.
– Вы продолжаете это говорить.
– Потому что это так и есть. Возвращайся домой! Не медли!
Он сделал пару шагов и снова замер.
– Это что – вторая попытка?
– Надеюсь, что да. Не забывай об этом. Ни за что не селись в Испании и не стреляй в Мадриде голубей!
– Я вообще не буду в них стрелять!
– Это точно?
– Точно!
– И еще – никогда не превращайся в такого старика, слышишь?
– Слышу.
– Ты ничего не забудешь?
– Ничего.
Он поспешил к дому.
– Теперь я отвезу тебя обратно, – сказал я, обращаясь к бездыханному телу, – и похороню в безымянной могиле.
Я уселся в свою Машину и бросил прощальный взгляд на пустынную улицу.
– Удачи тебе, Саймон Гросс, – прошептал я и, щелкнув переключателем, исчез в будущем.
После бала
Огни над зданием с облупившейся вывеской «Танцевальный зал Майрона» замигали, будто собираясь погаснуть, и крошечный оркестрик заиграл финальную тему. Гости, шурша одеждами и шаркая подошвами, стали направляться к выходу. Через минуту музыка смолкла, огни мигнули в последний раз и зал погрузился в темноту.
В следующее мгновение внизу открылась боковая дверь и из нее на улицу вышли пятеро (а может быть, и шестеро) музыкантов, несших футляры с внезапно потяжелевшими инструментами. Музыканты поспешили рассесться по своим машинам, явно не желая встречаться с многоголосой шумной толпой, спускавшейся по главной лестнице. К тому времени, когда на улицу вышли все участники бала – шестьдесят женщин весьма пожилого возраста и примерно такое же количество старых мужчин, – машины музыкантов уже исчезли в ночи, объятой наползавшим с гор и с моря туманом.
Около тридцати участников праздника выстроились на южной стороне улицы в ожидании трамвая местной линии, все же остальные, почему-то более шумные и веселые, перешли на находившуюся напротив остановку дальнего трамвая, который должен был отвезти их на тихоокеанское побережье.
Выстроившись в очередь и дрожа от знакомого всем калифорнийцам ночного холода (особенно чувствительного после дневной тридцатиградусной жары), мужчины чертыхались сквозь зубы, а дамы в цветастых вечерних платьях молча вглядывались в даль так, будто это могло ускорить появление транспорта.
