Все это надо было пережить мужу и отцу, ищущему детей и жену.
Вскоре Шурепов вторично побывал в предвоенном гарнизоне – потянула какая-то неведомая сила к вчерашнему очагу. От дома осталась только наполовину разрушенная печная труба, а вместо песочницы, где когда-то играли дети, зияла теперь глубокая воронка, заполненная талой водой.
Но война продолжалась. И вот уже огненно-кровавый вал наступающей Красной армии покатился по землям Третьего рейха. Немцы, отчаянно сопротивляясь, нехотя откатывались к Берлину.
В Прибалтике оставались банды националистов в виде «лесных братьев», продолжавших с оружием в руках воевать со вторым приходом советской власти и воинскими частями, оставленными в гарнизонах Литвы, Латвии и Эстонии.
Это была тяжелая, вязкая, затяжная борьба с повстанческим движением, которое априори поддерживало, увы, значительная часть населения. Костер коллаборационизма приходилось тушить не только в ходе чекистских и милицейских рейдов, но и войсковых операций в течение нескольких лет…
Глава двенадцатая
Признание в НКГБ
Год 1945-й. Весна и лето торопились, словно хотели быстрее прикрыть своей зеленой красотой кровавые следы войны: пожарища с уже остывшей золой, оспины воронок, припудрить муравой глубокие складки траншей и окопов на лике земли, отогреть души людей от постоянного голодного и холодного напряжения.
Именно в это время Александра, как уже говорилось выше, добравшись до Риги и попав в фильтрационный пункт – одно из сит военной контрразведки, которых было немало создано в то время по инициативе Смерша, наконец-то осмелела и решила открыться перед органами власти.
Она, как уже отмечалось выше, находясь в увольнении за хорошую работу, отправилась в Управление НКГБ (МГБ было создано 15 марта 1946 года) с мыслью честно рассказать о своей трагедии, все – без утайки. Местные чекисты, выяснив, кто она, встретили Александру Федоровну доброжелательно и попросили описать всю ее литовско-германскую одиссею.
Женщина с высшим педагогическим образованием дружила со словом и умела грамотно излагать мысли на бумаге. Память ей помогла воссоздать особенности своей работы в немецкой неволе и в ходе странствий по лесам и фольваркам Восточной Пруссии, Литвы и Латвии. Документ получился длинным, на более чем десяти листах, исполненных каллиграфически отработанным убористым почерком.
Александра правдиво описала расставание с мужем – военным контрразведчиком, пленение фашистами, обстоятельства потери детей, нахождение в фашистских лагерях и работу на танкоремонтном заводе в немецком городе Гумбиннене. Без рисовки рассказала, как занималась вредительством с подругами-патриотками при ремонтных работах, подробности побега из неволи.
Конечно, все ее показания проверили и только потом поверили…
После этого без труда освободили Александру из фильтрационного лагеря. Помогли с трудоустройством – определили инспектором в отдел народного образования. Одновременно коллеги вели разыскную работу по установлению мест служебного нахождения ее мужа – Александра Алексеевича. Занимались они и розыском детей Шуреповых.
Через некоторое время в кабинет, где она работала, вошли два офицера – военных контрразведчика. Один из них был в звании капитана, другой – с погонами старшего лейтенанта. Она одновременно и удивленно, и испуганно посмотрела на них, ожидая разнополюсных вещей: вестей о муже или своего ареста – время продолжало быть непредсказуемым. Но их лица светились неприкрытым оптимизмом.
– Александра Федоровна? – спросил капитан.
– Да!
– Ваш муж Александр Алексеевич Шурепов жив-здоров!!! – теперь хором радостно вскрикнули вошедшие офицеры.
– Пра-вда-а-а? – растяжисто от неожиданности проговорила женщина и чуть было от такой радостной вести не потеряла сознание.
– Правда, правда, Александра Федоровна, мы нашли вашего мужа, – заметил капитан. – А ну, Гриша, прочти.
Старший лейтенант достал из кармана вчетверо сложенный лист и стал читать:
«Но ваш запрос №… от… 1945 года сообщаем, что подполковник Шурепов Александр Алексеевич 1913 года рождения, с первых дней войны до победного конца находился на фронте и в настоящее время проходит службу в войсковой части – полевая почта №…»
Словно неведомая мощная пружина подбросила женщину от стола в сторону Григория. Она обняла его горячими руками и, одновременно рыдая и смеясь, стала целовать офицера, приговаривая: «Я это чувствовала, я знала, что он герой, что он останется жить и дождется меня. Я верила ему – ве-ри-ла-а-а!»
Коллеги мужа заверили ее, что они дадут срочное сообщение о ее местонахождении. Через неделю пришла телеграмма:
«Срочно выезжаю отпуск. Жди. Скоро буду. Твой Саня».
Прижав телеграмму к груди, она долго ходила по комнате. Вечером следующего дня Александра услышала шум автомашины. Птицей подлетела к окну. Она увидела старенький виллис, на котором приезжали к ней недавно офицеры, и… вылезавшего из машины своего огромного Саню…
Он вошел в коридор. Она бросилась к нему на шею. Александру трудно было узнать. Обнялись, оба заплакали от радости встречи. Она в нем увидела возмужалого, опаленного ветрами и закаленного бурями войны своего защитника; он в ней, исхудалой и уставшей, – свою дорогую Сашеньку, в волосах которой не по годам появились седые пряди.
Говорили и говорили всю ночь – и никак не могли наговориться. И все же в круговороте разговоров присутствовала одна животрепещущая тема – судьба детей. За время отпуска отец и мать сделали много: выяснили круг приютов, домов-интернатов, куда могли попасть дети, отправили ориентировки и запросы о дочерях, опросили немало людей, способных помочь в разыскных мероприятиях. Но никаких конкретных зацепок пока, увы, получено не было…
Больше того, скоро радость встречи развернулась в сторону очередного этапа тревожного счастья: с одной войны Александр и Александра поехали на другую – с Японией.
Теперь они были вместе!
Глава тринадцатая
Последний аккорд войны
На войне любая воюющая страна старается заиметь союзников для того, чтобы ощущать поддержку в тех или иных действиях от своих сателлитов – помощников по агрессии: экономических, политических и военных. Для гитлеровской Германии на Дальнем Востоке таким подручным Берлина был Токио.
Наш близкий территориально сосед и традиционный враг на дальневосточных рубежах – милитаристская Япония только за первый период XX столетия четырежды вынашивала агрессивные планы. Подготовившись к войне, она искала повод, а затем вступала в боевые столкновения, если точнее – агрессивные войны, большие и локальные, с царской и Советской Россией.
Русско-японская война 1904 – 1905 годов, развязанная Японией при активном содействии Англии и США, стала позором царской России.
