Два варианта валютной политики Китая: какой хуже?
В валютной политике многих государств много противоречивого и парадоксального. Особенно в валютной политике двух крупнейших экономических держав – США и Китая. Америка, например, обвиняет Китай в том, что тот занижает курс юаня и тем самым искусственно стимулирует экспорт. Но давайте на минуту задумаемся: за счет чего Китаю удается занижать курс национальной денежной единицы? – Ответ очевиден: за счет валютных интервенций Народного банка Китая. Чем более активно Центробанк Китая скупает на валютном рынке доллары, тем, соответственно выше курс «зеленого» по отношению к юаню. То есть тем ниже курс юаня по отношению к «зеленому». Разве Соединенные Штаты не заинтересованы в том, чтобы Народный банк Китая закупал продукцию «печатного станка» ФРС? Если Китай захочет повысить курс юаня, тогда у ФРС возникнет проблема с дальнейшей реализацией доллара. А для паразитического американского капитализма прекращение спроса на «зеленую продукцию» ФРС смерти подобно. Возникает ощущение, что Америка очень непоследовательна в своих выпадах против Китая. Она недовольна как в том случае, когда Пекин играет на понижение своей валюты, так и в том случае, когда он ее укрепляет или, по крайней мере, поддерживает «на плаву».
Точно также Китай одинаково недоволен тем, что: а) Вашингтон проводил на протяжении нескольких лет политику количественных смягчений, которая неизбежно ослабляла доллар США и укрепляла юань по отношению к американской валюте; б) Вашингтон свернул программу количественных смягчений и собирается впервые за несколько лет поднять учетную ставку ФРС. В первом случае подрываются позиции китайских экспортеров, ориентированных на рынок США. Во втором случае возникает угроза мощного оттока капитала из Китая. Впрочем, ставка ФРС еще не поднята (ее поднятия ожидают в самое ближайшее время), а капитал из Китая уже бежит в направлении Америки. Планы Пекина по интернационализации юаня могут быть сорваны.
Такой парадоксальный «валютный дуализм» (порой, напоминающий «валютную шизофрению») Вашингтона и Пекина объясняется тем, что оба государства пытаются в своей валютной политике совместить несовместимое. Они хотят обеспечить своим экспортерам товаров благоприятные позиции на мировом рынке. И одновременно обеспечить крепкие позиции на мировом рынке капитала. Для достижения первой задачи нужно снижение валютного курса своей денежной единицы, для достижения второй задачи – укрепление. За двумя зайцами одновременно гнаться нельзя.
Если посмотреть на реальную валютную политику США, абстрагируясь от конъюнктурных заявлений американских политиков и чиновников, то не возникает никакого сомнения, что Вашингтон проводил и продолжает проводить долгосрочный курс на крепкий доллар. Это его «заяц». Если бы было иначе, то мировая долларовая система давно бы уже рухнула. А возмущенные заявления Вашингтона насчет того, что Китай занижает курс своей валюты («валютный демпинг»), носят в основном политический характер. Это одно из традиционных, хорошо отработанных средств давления дяди Сэма на Пекин. Вашингтон гораздо больше боится курса Пекина на укрепление юаня. Ибо этот курс будет подрывать мировую систему доллара, которую США выстраивали на протяжении всего XX века, организовав для этого две мировые войны. Таким образом, «валютный дуализм» существует лишь в риторике американских политиков, реальная валютная политика Вашингтона нацелена на ослабление других валют по отношению к доллару США. Вашингтону очень выгодны «тараканьи бега» других государств под названием «валютные войны». Хотя на словах Вашингтон их осуждает.
Тактически Вашингтон может пойти на временное укрепление других валют. Но только на временное. И только такое, которое нужно Вашингтону. Яркий пример – известное «соглашение Плаза» в 1985 году. Тогда Вашингтон добился от Токио поднятия курса иены. Это повышение было роковым для Японии: экспорт товаров «Страны восходящего солнца» стал падать, что нанесло удар по всей экономике. «Соглашение Плаза» поставило крест на так называемом «японском экономическом чуде». Иена, которую еще в 70-е годы прошлого века называли «конкурентом доллара», окончательно закатилась. Дядя Сэм великодушно разрешил иене сохранить статус резервной валюты, оставив ее в «валютной корзине» МВФ. Она стала чем-то наподобие музейного экспоната. Впрочем, экспоната поучительного.
А теперь обратимся к Китаю. На сегодняшний день «валютный дуализм» Пекина является реальностью, а не «оптическим обманом» (как в случае с Вашингтоном).
На протяжении нескольких десятилетий Китай наращивал свой товарный экспорт, завоевывая мировые рынки и став на сегодняшний день экспортером № 1. Благодаря экспорту Китай стал экономической державой № 1, если оценивать валовой внутренний продукт (ВВП) страны по паритету покупательной способности юаня по отношению к доллару США. Так называемое «китайское экономическое чудо» – результат действия нескольких факторов: низкие издержки на рабочую силу, торговый режим «особого благоприятствования» со стороны США и других стран Запада (что, в свою очередь, обусловлено геополитическими планами Запада в отношении Китая), заниженный курс китайской валюты.
Нас интересует последний из названных факторов. Как выглядела политика валютного курса юаня на протяжении последних десятилетий? Можно выделить четыре основных периода.
Первый период. С начала 1980-х гг. до 1994 год. Неуклонное снижение курса юаня по отношению к доллару США. Наиболее резким было снижение курса юаня в последний год периода. В 1994 году юань обесценился на одну треть по сравнению с предыдущим годом. В целом за период 1981-1994 гг. номинальный валютный курс юаня упал на 80 %. В начале периода 100 долларов США обменивались на 170,80 юаней, а в конце периода – на 861,87 юаней (среднегодовые значения курса).
Второй период. 1994-1997 гг. Некоторое (примерно на 4 %) повышение курса юаня.
Третий период. 1998-2004 гг. Стабильный (фактически фиксированный) курс юаня. Он составлял около 827 юаней за 100 долларов США.
Четвертый период. С 2005 по настоящее время. Постепенное повышение курса юаня. В начале периода среднегодовое значение курса было 835,10 юаней за 100 долларов США, а в 2014 году – 614,28 юаней. За десятилетний период произошло удорожание юаня к доллару примерно на 35 %.
В целом за период 1981-2014 гг. юань обесценился почти на три четверти (на 72,3 %). Процесс обесценения юаня закончился более 20 лет назад. Примечательно, что Вашингтон на фоне этого реального укрепления юаня продолжал петь мантры насчет недооцененного юаня. Более того, укреплению юаня в немалой степени невольно способствовал сам Вашингтон. В ходе финансового кризиса ФРС и казначейство США осуществляли громадные долларовые «вливания» в банковскую систему, что способствовала обесценению доллара. После финансового кризиса в США была запущена программа «количественных смягчений», которая продолжала ослаблять «зеленую» валюту. Таким образом, некоторый вклад в укрепление юаня внесли американские денежные власти.
В течение последнего года в поддержании юаня активно стали участвовать денежные власти Китая. Их задача состояла даже не в том, чтобы укреплять свою денежную единицу, а в том, чтобы не допустить ее падения. Уже в начале прошлого года ФРС США стала намекать, что программа количественных смягчений в Америке будет сворачиваться. Иначе говоря, был дан сигнал, что период некоторого вынужденного ослабления доллара заканчивается. Что скоро начнется его укрепление. Еще до того, как началось реальное сворачивание указанной программы, обозначился разворот мировых потоков капитала в сторону США. Началось движение капитала из периферии мирового капитализма в сторону Америки. Это напрямую затронуло Китай. В силу несовершенства китайской статистики, трудно сказать, каковы были масштабы оттока капитала из Китая в прошлом году. Британская газета Daily Telegraph, ссылаясь на исследование Lombard Street Research, летом этого года написала о «пугающе большом» оттоке капитала из Китая в 2014 г. на уровне 800 млрд. долл. По нашему мнению, это завышенная цифра, но даже если взять половину от нее, нельзя не признать, что это серьезный фактор подрыва валютного курса юаня. По оценкам Минфина США, отток капитала из Китая за первые восемь месяцев текущего года составил еще 500 млрд. долл.
