— Иди ко мне, — зовёт Вадим. — Поговори со мной.
Послушно Марья идёт, садится на край тахты. Вадим лежит на спине, подложив руки под голову, в свете яркого фонаря взгляд его мёртв. Марья пугается.
— Вы… не надо раньше времени… Не думайте ничего плохого. Сейчас много открытий в этой области. Альберт знаком с ними. У нас был случай, Альберт делал трансплантацию костного мозга. Мы положим вас в больницу. Мы будем за вас бороться. — Руками медсестры она гладит его руку. — И мужчиной станете. Вы должны поверить в то, что выздоровеете. Сами должны начать бороться за себя.
Вадим потянул её за руку:
— Ложись-ка. — Он подвинулся. — Я привык в тепле.
В слепой жажде собой спасти несчастного послушно прижимается к нему, готовая отдать ему своё здоровье. Он не солгал: он беспомощен и жалок. Она пытается помочь ему и повторяет снова и снова в слепой вере:
— Всё будет хорошо. Я вас спасу, вот увидите. Только не поддавайтесь болезни, говорите себе: «Я здоров. Я сделаю всё, чтобы выздороветь». Только верьте!
Печёнка, орехи… Она достаёт на рынке всё, что нужно. Трёт овощи, жмёт соки, толчёт орехи. Носится по Москве в поисках редких лекарств.
Спит, как птица на насесте: боится проспать его боль, его беспокойство — тяжёлый больной в доме! Слушает его дыхание, собой согревает, чтобы поверил в чудо, терпит странную «близость», помогает ему.
Она с интересом слушает его рассказы о научных открытиях, которые он сделал со своим другом Вадиком, его рассуждения о невежестве начальства и вреде бездарного вторжения в рабочие процессы.
Он умён, образован, по-видимому, талантлив и умеет добиваться того, что хочет. Почему же никак не начнёт сам за себя бороться? Она терпеливо ждёт этого.
А пока вынуждена ставить ему пузырьки, чтобы заглушить его страх. Даже приятелей его иногда принимает. И ходит с ним в гости. И, сгибаясь в три погибели, волочит потом пьяного домой от этих его приятелей. Терпит отвратительный запах перегара.
Она делает всё, что зависит от неё.
Почему-то ничего не сказала о Вадиме Альберту. Через Бориса Глебыча нашла хорошего специалиста, три раза свезла Вадима на переливание крови. Достала мумиё, и женьшень, и золотой корень — все, какие существуют, средства для того, чтобы дать Вадиму силы бороться.
А на работе — доверчивые лица больных, безразмерные дежурства, травяные настои, компрессы, банки на пупок, короткие совещания: о вреде антибиотиков, о том, как выбить средства на медперсонал, на современное оборудование, на удобные кровати, как составить записку о вреде гормонов, которыми кормят скотину и которые попадают в организм человека и встряхивают, и разрушают его! А на работе — кипы иностранных и наших журналов. А на работе — праздник творчества и эксперимента.
Больница — работа. И Вадим — работа. Очень неприятная, когда Вадим пьёт.
Всё время хочется спать.
Но, несмотря на усталость, она возбуждена и деятельна: она нужна людям. И только такая жизнь ей подходит: безоглядная борьба за человека, доверившего ей свою жизнь.
Неожиданно снова заявил о себе Альберт. Он ввёл в систему концерты самодеятельности, назвал их зарядкой для выздоровления. Раз в неделю, по субботам, все ходячие и больные на тех кроватях, которые можно передвигать, собираются в конференц-зале. Оказалось, Елена Петровна чудесно поёт. Девочка-санитарка Варя, вот уже три года безуспешно поступающая в театральное училище, на их вечерах отводит душу: играет сценки из классических пьес, танцует, показывает пантомимы и чувствует себя, как на взаправдашней сцене. Нашлись и пианисты, и гитаристы. А Тамара Павловна пишет отнюдь не бездарные стихи. Под Мальвининой внешностью таится сердце конквистадора. Но, в отличие от испанских конквистадоров, отправлявшихся в только что открытую Америку завоёвывать новые земли, Тамара Павловна завоёвывает земли довольно своеобразно: открывает таинственный остров, или никому не известное озеро, или гору с экзотическим названием и высоким стилем прославляет их в своих стихах. Получается, это она лично открыла озеро, гору, И яркие расцветки, и запахи цветов, трав, вод, которые буквально ощущаешь, — её творчество! Мальвинино лицо с яркими пятнами губ, глаз, бровей становится подвижным — волшебница, проникшая в тайны, скрытые от обычного человека.
Сотрудники задают тон. Больные подхватывают эстафету: вспоминают, что в детстве хорошо читали стихи или пели. После концертов их состояние резко улучшается.
В ту субботу Альберт подошёл к ней, не взглянув на неё, спросил весело «Свободно?» и, не дождавшись ответа, уселся рядом.
Она напряглась.
Всё было нормально до мгновения, пока Елена Петровна не запела. А запела она как нарочно: «Я встретил вас». Лишь только зазвучали первые слова, пальцы Альберта коснулись её руки, дрогнули. Альберт любит по-прежнему.
— Не надо, — одними губами сказала Марья, попыталась отнять руку, он сжал. Щека его шла пятнами.
— Я не могу без тебя, Маша. — Шёпот его заглушил «И сердцу стало так тепло…».
— Я уйду с работы.
Альберт убрал руку.
Огонь окатил и её, но сразу почувствовала: отпустило, она свободна от Альберта. Жалость к нему вспыхнула с ничуть не меньшей силой, чем прежнее чувство.
Она подавила её, спросила:
— Или ты, может быть, развёлся? Или твоя мама согласится признать меня своей невесткой?!
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!
И прерывистый голос Альберта:
— Прости, Маша, иногда находит. Когда я вижу тебя, мне…
— Это не мешает тебе спать с твоей законной женой, проводить праздники в кругу семьи и воспитывать Светлану. — Он опустил голову. — Лучше скажи, помнишь, в порыве откровенности ты хвастался, что кого-то спас от лучевой болезни?
— Ты о Вадиме? Ты что, влюбилась в него? — неприязненно спросил Альберт. — Вот, значит, в чём дело.
Марья пожала плечами:
— Не влюбилась. Я вообще не способна больше влюбляться. Я хочу вылечить его. Есть такая возможность или нет?
В одну секунду Альберт превратился во врача. Под аккомпанемент стихов и музыки, а когда концерт закончился и они прошли к нему в кабинет, под аккомпанемент звонков познакомил с положением вещей: излечение стопроцентное, но очень долог и тяжёл восстановительный период у тех, у кого берётся костный мозг. В Америке это дело налажено: донорам платятся громадные деньги. В Союзе никто таких денег платить не будет, поэтому добровольцев не найти.
— А хоть чем-то можешь помочь? — спросила осторожно.
Альберт обещал оформить запрос и положить Вадима в больницу, как только американцы пришлют донорский костный мозг.
Уходила из клиники с надеждой на спасение Вадима.
