Время неумолимо идет вперед, и с этим ничего не поделаешь.
Когда появление кофе остановило этот локомотив горьких дум, я вытащил из кармана один из листков из кабинета Хаммонда. Я в криптографии
[68] ни бельмеса, но и Хаммонд, скорее всего, был в этом вопросе не семи пядей во лбу. Так что моя относительная неосведомленность могла принести пользу. Я отсканировал листок в органайзер и попросил его взглянуть на текст, скорее чтобы убить время, чем питая реальную надежду на успех.
Прибор какое-то время жужжал и урчал, сообщил, что ничего в этом не может понять, и тут же попросил заменить ему аккумулятор.
Потом я вспомнил записную книжку Хаммонда и цифры в ней. Подключил книжку к органайзеру и спросил его, нет ли между ними какой-то связи? Какое-то время он раздумывал, не переставая жаловаться на садящуюся батарею, и в конце концов сказал, что, возможно, мы имеем дело с книжным шифром, таким, в котором каждая буква заменяется буквой из определенной книги, хотя здесь шифр посложнее, чем подобные обычно бывают. Буквы не совпадают с буквами какого-то отдельного отрывка-ключа, так что цифры в записной книжке вполне могут обозначать соответствующие страницы или строчки текста. Я велел органайзеру выйти в Сеть и подключиться к онлайн-версии Библии короля Якова. Через пятьдесят секунд он выдал мне два слова в верхней части листа.
Николас Шуман. Твою налево.
– Составляешь завещание?
Я выключил экран органайзера и сунул бумагу в карман. Трэвис в мокром плаще стоял прямо за мной и выглядел раздраженным.
– Я шел сюда от машины под проливным дождем, – сказал он, – а там, где ты уселся, все абсолютно сухо.
Я осмотрелся и увидел, что мокрый тротуар кончается ровно в трех ярдах от моего места. А я и не заметил. Трэвис сел напротив, и это напомнило мне о нашей последней беседе в участке. Я слегка повернулся на стуле и закурил.
– Хочешь, чтобы я тебя за это арестовал? – поинтересовался лейтенант. – Ты же знаешь, что я могу.
– И еще знаю, что не арестуешь, – ответил я. – Тебя волнуют более серьезные вещи.
– Итак, Хап, в чем дело? – спросил лейтенант, наливая себе кофе. – Только коротко и по делу, а то мне не очень нравится, когда гопота начинает мной командовать. Если только у нее нет очень интересной информации.
– Я опять видел парней в костюмах.
– Почему не позвонил? – уставился он на меня в ярости.
– Времени не было. Они появились и снова исчезли.
– Вот как? Просто поздоровались, а потом смотались?
– Нет. Они прихватили с собой двух моих друзей, – неожиданно я осознал, что именно это и произошло.
– Кого? И что ты имеешь в виду под «прихватили»?
– Мне удалось вырваться, а костюмы неожиданно исчезли. Кстати, их было шестеро. Они растворились и забрали с собой моих друзей.
– Что значит растворились? Уехали?
– Нет, Трэвис. Послушай меня внимательно, – я наклонился вперед. – Они действительно растворились. В колонне белого света. Теперь понял?
– И ты думаешь, я поверю?
– Да мне плевать, веришь ты или нет, Трэвис. Сам подумай, какой мне смысл выдумывать такие сказки?
– Например, готовишь почву для признания тебя невменяемым во время суда.
– Точно. А моим единственным свидетелем будешь ты.
– Хорошо, – сказал Трэвис, глубоко вздохнув. – Придется поверить. Выкладывай все.
И я рассказал, подробно описав, что произошло. Я не думал, что это поможет, но мне хотелось выговориться. Он слушал, задрав одну бровь и прихлебывая кофе. Когда я закончил, лейтенант расхохотался.
– У них что, был космический корабль, Хап? Ты его хорошо разглядел? – Я молча смотрел на него. – Жаль. А то бы мы могли их арестовать за разбитые габаритные огни.
– Над делом Хаммонда работает кто-нибудь еще?
– Конечно нет, а что? – Трэвис нахмурился.
– Такой мужик в костюме, приятной наружности, лет так около сорока?
– О ком ты говоришь?
– Сбросив твой хвост, я проник в дом Хаммонда. Чтобы проверить его кабинет. Этот парень был уже там, и я видел его раньше. Он знал, как меня зовут. И тебя тоже.
Раздраженный Трэвис выглядел совсем сбитым с толку.
– Я знаю абсолютно всех, кто имеет отношение к этому делу. И кто ты вообще такой, чтобы взламывать дома добропорядочных граждан?
– Между мной и Хаммондом существует связь, о которой ты не знаешь, – объяснил я ему. – Она выходит далеко за рамки этих парней в костюмах. У меня есть личный интерес, и я хочу разобраться во всей этой ситуации. Поэтому я пошел туда, чтобы осмотреться.
– И ничего там не высмотрел, – рявкнул Трэвис. – Мы уже давно обыскали дом.
– Да, но не очень внимательно. Например, ты заметил лейблы на одежде Моники Хаммонд?
– Да, заметил, – теперь он выглядел смущенным. – И что из этого?
– Ты все сам прекрасно понимаешь. Кроме того, я кое-что нашел в кабинете.
– Поделишься со мной?
– Возможно, – произнес я. – Все будет зависеть от твоего ответа на следующий вопрос. Как ты связан со Страттеном?
Я внимательно следил за его глазами. По ним было видно, что он сильно озадачен.
– Никогда о таком не слышал.
– А как же тогда ты нашел меня в «Аппельбаумз», Трэвис? Только не надо рассказывать мне об отличной работе полиции. Если бы вы сами меня выследили, то меня ждала бы рота спецназа, а не два желторотых юнца, оказавшиеся ближе всех к месту.
– Был сигнал, – признался Трэвис. – Нам позвонили.
– И этот позвонивший не предлагал тебе забыть о пересмотре дела об ограблении?
– Нет. Меня вообще-то раздражают подобные предположения.
– Круто. Так вот, этот звонок раздался из офиса человека, который управляет «Снохраном». И он именно тот человек, который объявил награду за мою голову.
– Рад слышать, что у тебя такие классные отношения с работодателем.
– Это мой конек.
– Тогда почему он хочет, чтобы тебя убили?
– Не знаю, – солгал я. – Но не забывай, что контракт на убийство человека – вещь противозаконная, даже если человек этот – я.
– Постараюсь, – пообещал Трэвис. – Если встречусь случайно с Хеленой, то и ей об этом напомню. Признаться, я удивлен, что ты еще жив.
– Видно, потеряла квалификацию, – предположил я. Вынув бумагу из кармана, я положил ее на стол.
