Кузов первой машины был пуст, из второй выпрыгивали красноармейцы, залегали за обочиной. Двое погибли сразу. Их тела превратились в укрытия, из-за которых москали вели огонь. Эти парни были вооружены лишь укороченными винтовками Мосина. Да и боеприпасов у них было с гулькин нос – всего по паре обойм. Еще «ППШ» у мертвого старлея. Вот и все.
Кацапам не повезло, их взяли в клещи. Они отстреливались, пока не кончились патроны, выкрикивали ругательства и потеряли еще одного. Он привстал, чтобы прицелиться и с пользой истратить последний патрон, и Бабула лично нафаршировал ему кишечник свинцом. Целого магазина не пожалел.
Сопротивления краснозадые больше не оказывали. Нечем было.
Хлопцы с ухмылками подходили к ним, держа автоматы на изготовку.
– Эй, герои! – выкрикнул Агафон Карагуля. – Неприлично лежать, когда перед вами стоят уважаемые люди. А ну, поднимайся, в одну шеренгу становись! Да не бойтесь, сразу стрелять не будем, сперва посмотрим, что вы за богатыри такие.
Их осталось шестеро. Они медленно поднимались, исподлобья смотрели на бандитов, приближающихся к ним. Все очень молодые, вчерашние школьники. Пороха не нюхавшие, необстрелянные, судя по тому, как вели бой.
Хлопцы подходили к ним, держа автоматы у животов. Красноармейцы сперва пятились, потом им это надоело. Они остановились.
– Нестор, глянь, на них же новенькое все, с иголочки! – заявил Сморчук. – Пропадет, жалко будет. Не с покойников же снимать, с дырками, в крови.
– Да они и сами новенькие, – выдал Горбаш. – Молодняк, мать его, не оперились еще.
Бабула подошел поближе, поигрывая «вальтером». Ему надоело таскать в руках автомат «МР-40», и он повесил его за спину. Красноармейцы действительно были в новом обмундировании. Да и все остальное – ремни, сапоги, пилотки – выглядело свежим, только со склада.
Ближе всех к Нестору стоял светловолосый стройный парень. Он не боялся. Разве что досада искажала молодое скуластое лицо. Смотрел, набычившись, сжал кулаки.
– Снимай портки, боец, – бросил ему Бабула. – Да и все остальное тоже. Тебе уже не треба.
– Не буду я ничего снимать, – процедил красноармеец. – Пошел ты! – Он кратко и конкретно обрисовал направление.
Бабулу покоробило. Будет еще всякая зелень посылать его в такую даль. Он выстрелил парню в сердце. Тот качнулся, растопырил руки так, словно искал опору в воздухе, и повалился навзничь. Остальные зароптали, тоже сжали кулаки.
Бабула подошел к следующему смертнику. Это был паренек лет восемнадцати, с кукольным лицом, нескладный, худосочный. Он выпрямил плечи, поднял голову. В голубых глазах переливались слезы. А еще там была надежда. Может, не расстреляют? Вдруг помощь придет?
– Коммунист? – без обиняков спросил Бабула.
– Нет. – Красноармеец сглотнул. – Рано нам еще. Комсомольцы мы.
– Ну и хорошо. Комсомольцев мы тоже любим. Ладно, не шутить мы сюда собрались. Снимай одежду. – Он выразительно повел стволом. – Шевелись, говорю, или сразу пулю в лоб. А так проживешь на пару минут дольше.
– А разница есть? – осведомился Клычко.
– Ты прав, Богдан. – Бабула ощерил давно не чищенные зубы. – Разницы никакой. Это всех касается. А ну, раздевайтесь!
Помявшись, красноармейцы начали стаскивать штаны и гимнастерки. Все пятеро были белее мумий, молчали.
Бабула укоризненно покачивал головой. Неужели им без разницы, что сейчас подохнут, в такие-то молодые годы? Хоть бы кто-то стал умолять сохранить жизнь. Он, конечно, не сделал бы этого, но выслушал бы такие слова с немалым удовольствием.
А они молчали. Разделись до исподнего, бросили под ноги штаны, гимнастерки, сапоги.
Слезы выступили из глаз кукольного мальчика. Он не сдержался, шмыгнул носом.
– Жить хочешь? – спросил Бабула.
– Хочу, – хрипло отозвался красноармеец, утирая слезы кулаком. – Очень даже. Специально на фронт ехал, чтобы нечисть фашистскую гнать с нашей земли. Таких подонков, как ты, в расход пускать. А вон как вышло. Даже не успел ничего.
– Не томите, ублюдки, – проворчал его товарищ, смуглый, с дерзко торчащим вихром. – Стреляйте скорее, чего ждете?
– Торопитесь куда? – спросил Бабула. – Ладно, хлопцы, уважим ребят. Кончайте их. – Он сплюнул и с прищуром смотрел, как падали красноармейцы под автоматным огнем.
Время поджимало. Дорога прямая, все видно.
– Живо, хлопцы, шевелитесь! Собрать обмундирование, все связать. Взорвать орудийные замки, чтобы эти «дуры» уже никогда не выстрелили. Открыть капоты «Студебеккеров», забросать гранатами! – распорядился Нестор. – Хрен они куда-нибудь поедут! И быстро в лес, пока нас тут не засекли!
На следующий день Бабула и пятеро его бойцов возвращались из Лыжан, где договаривались с верными людьми насчет поставки продовольствия. По лесу шли свободно, поляны преодолевали короткими перебежками. В поля не выходили, двигались опушками, растягивались цепью. Лежали за проселком, грызли травинки и меланхолично наблюдали, как по дороге ехали полуторки, набитые автоматчиками в касках.
– Пару мин бы сейчас, – выразил общее мнение Фадей Горбаш.
Потом они перебежали дорогу, углубились в лес. Снова вышли на пустое пространство перед косогором. Справа осталась дорога в обход холма.
Бабула отправил на гору Фадея, самого проворного. Тот вприпрыжку взобрался на холм, растянулся на вершине, тут же напрягся, немного сполз и через пару секунд уже семенил обратно с какой-то загадочной физиономией.
– Пан поручик, там дорога продолжается за холмом, – сообщил он, отдуваясь. – Вон та. По ней «эмка» едет и мотоцикл с двумя москалями. Это штабная машина, пан поручик. В ней наверняка важная шишка. Решайте, через пару минут они по этому леску поедут. – Он кивнул на скопление берез и осин по правую руку.
Бабула размышлял недолго. В «эмке» вовсе не обязательно гнездится важная птица. Весь Советский Союз ездит на таких вот автомобилях. Но чем черт не шутит! Надо пакостить москалям, гадить им на каждом шагу!
Он отдал приказ, и вся группа прыжками устремилась к лесу. Меньше чем через минуту хлопцы попадали за деревьями вблизи дороги и стали нагребать на себя опавшую листву.
Не померещилось Горбашу. Гул моторов быстро нарастал.
Нестор шепотом командовал:
– Клычко и Карагуля – взять на себя охрану, Жмелик – пасти дорогу в оба конца, остальные – все внимание на легковушку!
Маленькая колонна приближалась. Это действительно была «эмка», весьма популярная в Советском Союзе. Черная, как ворона, с плавными обводами крыльев над передними колесами, с блестящей радиаторной решеткой. Стекла отсвечивали. Нельзя было понять, сколько людей в машине.
Впереди тарахтел мотоциклет с люлькой. В ней пулеметчик. Еще один москаль за рулем. Красные петлицы, погоны, околыши фуражек. Не простая Красная армия, какое-то особое охранное подразделение.
