С необычайной радостью удостоверившись, что никто на мою собственность не покушался, я первым делом закрыла окна, задвинула все занавески, переоделась и принялась готовить, рассчитывая накормить мужиков нормально – они ведь, мужики-то, на голодный желудок ни соображать, ни кулаками махать не умеют!
– Класс! – отметил сияющий Сергей. – Хочу такую жену!
– Двинулся, – буркнул всем недовольный, все еще бледный Дима. – Нашел о чем страдать!
– У-му-му! – яростно прошипел связанный Аночкин, вместе с другим барахлом сваленный у газовой плиты, пытаясь ругаться через кляп. – У-му-му-мооо!
– Да ты что? – удивился Тенев. – Да неужто?! Ай-яй-яй!
– Хватит прикалываться, – оборвала я. – Наелись? Довольны? – Они синхронно кивнули. – Вот и хорошо! Приступим! Только сначала возьму из шкафа отмычки – вдруг пригодятся, а потом забыть могу. Освободите ему пока рот.
Дима освободил чиновника от кляпа.
– …… … – нехорошо выругался тот. – Вы за это кровью блевать будете! – Лицо у него было очень помятым; растрепанная редкая шевелюра придавала Аночкину вид приведенного на расстрел советского ученого. Но глаза чиновника горели отнюдь не коммунистическим вдохновением. – Короче, – хрипло прорычал он, – я все еще предлагаю вам спасти свои шкуры! Вы сами не знаете, кому перешли дорогу! Вас сожрут, не заметят и не подавятся! – Он зло сглотнул. – Если вечером этого дня я не встречусь с большими людьми, вас начнут искать и, будьте уверены, найдут очень быстро, где бы вы ни прятались. А уж тогда… – он многозначительно замолчал, обводя нас внимательным настороженным взглядом.
Мы молчали: договориться о том, как будем себя вести, мы успели еще в такси, пока субъект нашего допроса был без сознания.
– Вы, наверное, сами до конца не поняли, с какой целью так поступили, – словно разговаривая сам с собой, размышлял Аночкин. – Может, под горячую руку подвернулось… случайно оказались в центре непонятных событий, едва избежали смерти, а потом решили, что лучше всего взять заложника и выпытать у него все, что можно… Единственное, чего я никак не могу понять, это почему ты, Дмитрий Аксаков, закончил свой профессиональный путь, причем так глупо и не по-мужски. Наверное, подумал: «Не получилось выполнить заказ, значит, надо шлепнуть заказчика». – Аночкин осклабился. – Недоразмыслил, неопытный, молодой, что умный заказчик о такой возможности тоже всегда подумает! Что наймет того, с кем может управиться! Понял?!
– Понял, – кашлянул весьма удивленный Дима. – Не пойму, как я прокололся, кто на меня вышел и вызнал все, что ты знаешь. Еще не пойму, зачем тебе, уважаемому человеку, влезать в аферу с деньгами Батырова, известную уже всем спецслужбам и даже некоторым частным детективам. Ты сам недоразмыслил, немолодой и опытный, что за твоими большими людьми давно уже присматривают. И, в случае чего, ни положение, ни деньги, ни подручные вроде тебя или Дергача им не помогут.
– Ты лучше выкладывай, старик, что и как, – посоветовал Сережа, с отсутствующим видом глядя в окно, – тогда в твоем будущем появится хоть какая-то альтернатива, кроме преднамеренного убийства. А то ведь мы отпустим тебя… к большим людям, которые все спросят, все узнают. А потом… Как ты думаешь, что они сделают потом? – Он глянул жестко, цепко и, щурясь, приказал: – Колись, старый дурак!
Аночкин этого не ожидал; он думал, что после его проникновенной речи мы, все трое, действительно устрашимся ситуации, в которой оказались. Но теперь, после спокойных слов киллера и Сергея, он сам начинал ощущать то болото, в которое его завели трое непонятных людей, объединенных судьбой в одну команду.
– Вы совершеннейшие придурки, – начал он, исподлобья глядя на нас, причем только сейчас он внимательно присмотрелся ко мне, очевидно, перестав принимать за штабную сучку. – Или вы просто пытаетесь разговорить меня таким идиотским способом. Но вы забываете, что я не дворовый хулиган. И не мальчик на побегушках у дядей. И не шалава с проспекта! Ваши измышления меня не напугают и лишнего говорить не заставят!
– Да мы и не собираемся кормить тебя одними измышлениями, – возразил киллер. – Мы тебя заставим не то что говорить, а скулить и признаваться во всем, что нам нужно, причем в письменном виде признаваться. Но это будет неприятно как для тебя, так и для нас. Поэтому перед тем, как приступить, – он снял свитер, начал закатывать рукава рубашки, – мы хотим поговорить нормально, без крови.
– Ты решай, Аночкин, – ласково кивнул Сергей, тоже начиная раздеваться, – потому что сейчас твоя сраная жизнь не стоит НИЧЕГО. Ты уже на примете органов, причем по наводке из администрации области.
– На него профессор Куролесов написал докладную с обоснованием подозрений, – вставила я. – Прямо перед своей загадочной смертью на острове, по следам на песке которого эксперты установили размер обуви и вес, а из этого и объемы тучного мужчины. Кстати, в черном костюме и с вот этими волосами, несколько из которых нашлись на месте – он расчесывался в тот момент, когда убивали профессора! – Я продемонстрировала Аночкину свой маленький трофей-улику.
– Кроме того, – продолжал Сергей, раскрывая кухонный стол и вынимая оттуда несколько ножей разного калибра, овощерезку, вилку, шило и еще кое-какие мелочи, необходимые в хозяйстве, – ты прокололся с киллером, которого хотел подставить после выполнения дела. Не сомневаюсь, это была не твоя инициатива, а приказ тех, кто стоит выше тебя. Мол, сделал дело – помирай смело! Но ты не подумал, Аночкин, как поступят с тобой, когда ты сам отслужишь свою роль. Не подумал?
Чиновник посмотрел на Тенева с ненавистью, смешанной с холодной злобой и тоской.
– Ты дерьмо, – тихо проронил он, – ты ничего не стоишь и не значишь. Я нужен тем, кто делает дело. Они не могут меня убить, потому что меня некем заменить.
– Незаменимых не бывает, – пожала плечами я, – ты подумай о своем заместителе. Он ведь, наверное, не такой наглый, как ты, и не такой самоуверенный. А большие люди любят таких помощников, которых при случае можно легко запугать. Ты в эту категорию не входишь, но твои подчиненные? Неужели им неизвестно то, чем ты занимаешься, то, ради чего ты нужен этой мафии, стремящейся прикончить Батырова?
– А если и неизвестно, их быстро введут в курс дела, – согласно кивнул Тенев. – А твой труп будет служить хорошим примером того, что не нужно болтать, корчить из себя крутого и пытаться переиграть своих партнеров, нанимая киллера по голову Дергача.
– Теперь-то ты начинаешь понимать? – спросил Дима, жестоко улыбаясь тонкими губами.
Аночкин молчал, не глядя на нас.
Мне показалось, что он лихорадочно обдумывает планы бегства, спасения, обмана всех и вся.
Чтобы окончательно опустить его, я сказала, будто бы безразлично:
– И это надо же, что в такой дерьмовой ситуации, когда верная смерть исходит сразу из двух мест, Дергач, узнав о контракте, тоже поклялся откопать Аночкина и пришить его?! Нет, старик, ты погорел. И то, что мы тебя здесь держим, тебя не убивает, а спасает, потому что в противном случае ты был бы уже мертв.
