– В Новом Орлеане? – повторили Кловис, Танкред и Ролан.
– Да, она сказала именно так. Не будем пытаться проникнуть в тайны ее прожектов. Услышав эти слова, я слег, почувствовав себя еще хуже, чем раньше. Вошел какой-то человек. С какой же радостью я увидел пробивавшиеся сквозь прикрытые веки слабые отблески света, отражавшегося от ступеней лестницы, на которой стояла Меротт! Я не ослеп. Злодей схватил меня за руку и бесцеремонно потащил на лестницу. Меротт не сводила с меня взгляда, наполненного злобой и ненавистью. Затем пнула в грудь и сказала: «А вот и наш странствующий рыцарь!»
– Прямо фурия какая-то! – воскликнул полковник.
– Я не двинулся с места, изо всех сил стараясь убедить их, что жить мне осталось совсем недолго. Меня бросили на телегу, которая тут же тронулась в путь. Затем та, которую мы называли баронессой, добавила: «Да приглядите за малышкой». Малышка! Мне пришло в голову, что это Эрмина и несколько часов спустя я убедился, что не ошибся.
– Эрмина! – воскликнул Ролан. – Мадемуазель де Женуйяк была с тобой? Ты знаешь, где она сейчас?
– Знаю, и очень скоро мы ее освободим. Когда телега поехала, я устроился как можно удобнее, чтобы не донимала тряска, и стал с наслаждением вдыхать воздух. Но это не помешало мне делать вид, что я одной ногой стою в могиле.
– Я вижу, к тому моменту вы стали осторожнее, – сказал полковник.
– Да. Телега и кареты – их было две – ехали медленно и долго, глубоко увязая в песке вересковой пустоши, на многие километры простиравшейся вокруг. Затем мы выехали на большую дорогу и какое-то время катили по ней, после чего свернули, спустились по пологому склону и оказались в болотистой местности. Это и была конечная цель нашего путешествия. Когда кортеж остановился у подножия стен старого разрушенного средневекового замка, стало уже светать. Не успел я толком его рассмотреть, как двое негодяев меня схватили, отнесли на второй этаж донжона и бросили в восьмиугольную комнату, освещенную, на мое счастье, стрельчатым окном.
– В котором часу это было? – спросил Танкред.
– На мой взгляд, около восьми, хотя с уверенностью я сказать не могу. Часы, деньги и ценные предметы исчезли в ту самую ночь, когда меня ударили по голове.
– Продолжай.
– Целый день ко мне никто не приходил. В то же время до моего слуха доносилась какая-то возня, будто кто-то готовился к отъезду. Наконец опустилась ночь. Я уже не ждал ничего хорошего и был готов даже умереть, лишь бы не оставаться во власти Меротт, таинственные угрозы которой, как вы понимаете, отнюдь не принесли мне успокоения. Когда достаточно стемнело, я перевернулся, хотя весь день пролежал без движения. И поверьте мне, чтобы двенадцать часов подряд ни разу не пошевелить ни рукой, ни ногой, нужна огромная сила воли. Я встал и подошел к стрельчатому окну темницы. Выглянул наружу и, к своему ужасу, увидел, что, хотя узилище находилось на втором этаже, с этой стороны до земли, точнее до глубокого, илистого рва, было метров пятнадцать, а то и больше. Меня охватило отчаяние – я, конечно же, мог спрыгнуть, но это была верная гибель, причем моя смерть в этих условиях становилась совершенно бесполезной. К тому же я был очень слаб и страдал от лихорадки, что еще больше увеличивало мои шансы разбиться.
Годфруа больше никто не перебивал. Друзья слушали его молча, их лица выражали озабоченность и тревогу.
– В то же время я понимал, что нужно любой ценой на что-то решаться, – продолжал молодой человек. – Я еще больше высунулся из окна, рискуя полететь головой вниз, и стал ощупывать стену в поисках какой-нибудь неровности или засохшего плюща, с помощью которого можно было бы спуститься вниз. Сколько я ни тянулся, но слева ничего обнаружить так и не смог. Зато справа пальцы мои коснулись чего-то круглого, как мне показалось, ствола дерева. Я попытался взглянуть, но башня шла по кругу и увидеть эту мою последнюю надежду на спасение мне так и не удалось. Я вновь высунулся и, соблюдая всевозможные меры предосторожности, попытался схватиться за эту точку опоры, столь желанную для меня. Тело нависло над пропастью. Я уже был близок к цели, как вдруг…
XXIII
Послышался гулкий удар – кто-то постучал молотком в дверь садовой ограды.
– Может, это майор? – спросил Мэн-Арди.
– Возможно, – ответил Робер де Сезак.
Это и в самом деле был Монсегюр. Вслед за ним в комнату вошли помощник королевского прокурора де Кери и восемь жандармов.
– Мой дорогой спаситель! – сказал законник, бросаясь к Годфруа. – Что они с вами сделали!
– Увы, мой друг. У вас были все шансы больше никогда меня не увидеть.
– Я вижу.
– Годфруа, – попросил Танкред, – чем же закончилась твоя история?
– Разве у нас есть время слушать истории? – спросил помощник прокурора. – Если Годфруа де Мэн-Арди знает где Меротт, нужно торопиться, о своих злоключениях он может рассказать позже.
– Господин де Кери прав, – сказал майор.
– Хотя бы в двух словах, – взмолились полковник, Танкред, Кловис и Ролан.
– Но ведь вы не знаете, на чем мы остановились, – сказал Робер.
– Хорошо, где сейчас Меротт? – спросил де Кери.
– В Бланкфоре, – ответил Мэн-Арди.
– В таком случае мы вполне можем вас послушать. Туда самое большее полтора часа пути, и если мы отправимся минут через двадцать – двадцать пять, то прибудем в самый раз.
После этих слов все вновь сели, а Годфруа продолжил свой рассказ.
– Как я уже говорил, мое тело нависло над пропастью. Мне так хотелось схватиться за вожделенную опору, что я напрочь забыл об опасности. Вдруг на меня будто нашло затмение и я почувствовал, что лечу вниз.
При этих словах присутствовавшие хором вскрикнули.
– Инстинктивно сделав над собой нечеловеческое усилие, я попытался за что-нибудь зацепиться, но все было тщетно. Голова увлекала тело вниз. Я понял, что это конец, что сейчас мне предстоит упасть с высоты пятнадцати метров, и стал молиться. Чтобы долететь до подножия башни, мне понадобилась какая-то доля секунды, значительно меньше, чем чтобы вам об этом рассказать. Но странное дело – несмотря на всю стремительность этого падения, вы даже не представляете сколько мыслей пронеслось у меня в голове за это время. Подробности опущу, скажу лишь одно – я думал, что при соприкосновении с землей последует страшный удар, результатом которого станет почти мгновенная смерть.
Черты лиц тех, кто слушал этот рассказ, исказились от напряженного ожидания, поэтому единственным, кто сохранял спокойствие, был Мэн-Арди.
– Что же было дальше? – не удержался от вопроса де Кери.
– А дальше я угодил в ров, где меня приняло в свои объятия Провидение, постелив в месте падения пышное одеяло из камыша и ила. Я погрузился на самое дно, причем, падая спиной, чуть было там навсегда не остался.
