— Ты думаешь, я не выстрелю? — спросил Буч, хватаясь за пистолет.
Но тут ситуация резко изменилась.
Наручники полетели на землю, заведенные за спину руки больше ничто не удерживало. Движение было молниеносным, Буч не успел ничего сделать.
Парень обезоружил его парой точных движений, стремительно скрутил с помощью удушающего захвата и потащил в тень.
Их поглотила тьма. Продолжая бороться, Буч понял, что оказался между полицейским участком и офисным зданием, в узком переулке пяти футов в ширину и шестидесяти в длину. Вокруг глухие стены и ни единого фонаря.
Буча швырнуло вбок. Единственный глоток воздуха, что удалось украсть, вышибло из легких ударом о стену.
Непостижимым образом земля ушла из-под ног. Мужчина поднял его за шею.
— Лучше бы ты не вмешивался, офицер, — отчетливо прорычал он. — Шел бы своей дорогой и не мешал нам с Бэт.
Буч попытался ослабить железную хватку. Огромная рука, сомкнувшаяся на шее, все сильнее сжимала горло, выдавливая жизнь по капле. Он хрипел, отчаянно пытаясь вдохнуть. Перед глазами все расплывалось, сознание меркло.
Сомнений не оставалось: это конец. Его вынесут из переулка в мешке. Как и было обещано.
Через минуту он перестал сопротивляться. Руки безвольно повисли. Буч готов был сражаться! У него было достаточно воли, но не осталось сил.
Смерти Буч не боялся. Он был готов и к ней. Пришло время умереть при исполнении из-за собственного идиотизма, так как не попросил своевременно о помощи. Даже такой дурацкий исход лучше, чем медленное угасание на больничной койке от неизлечимой болезни. И это более достойно, чем просто взять да и застрелиться. О чем он уже не раз задумывался.
Из последних сил он заставил себя сфокусироваться на лице противника. Тот был спокоен и сосредоточен.
«Парень проделывает это не в первый раз, — подумал Буч. — Убийство его не тяготит».
Господи! Бэт!..
Что же этот монстр сотворит с нею?
Рэт почувствовал, как тело копа обмякло. Тот еле дышал, но был еще жив.
Бесстрашие этого человека казалось невероятным. Взбешенный неожиданным развитием событий, он отчаянно защищался и ни на миг не струсил. Даже теперь, на пороге смерти, покорно принимал свою участь и, похоже, испытывал облегчение.
Черт. Рэт это мог представить.
Недостойно убивать человека, способного встретить смерть, как воин. Без тени сомнения и страха. Такие мужчины — редкость как среди вампиров, так и людей.
Губы копа зашевелились. Он пытался что-то сказать. Рэт наклонился.
— Не… трогай… ее.
Неожиданно для себя Рэт ответил:
— Я здесь, чтобы ее спасти.
— Нет! — раздался крик из глубины переулка.
Он повернул голову и увидел бегущую к ним Бэт.
— Отпусти его!
Рэт ослабил хватку. Не стоило убивать человека на глазах у Бэт. Завоевать ее доверие было важнее, чем отправить копа к праотцам.
Когда девушка подбежала вплотную, Рэт разжал руку и тело упало на землю. Хрип и кашель копа прорывались сквозь тяжелое дыхание.
Бэт опустилась на колени около задыхающегося полицейского и бросила снизу взгляд, полный ненависти.
— Ты чуть не убил его!
Рэт чертыхнулся, сообразив, что пора сматываться. Другие копы не заставят себя долго ждать. Он посмотрел в конец переулка.
— Куда это ты собрался? — Ее голос звенел от ярости.
— А ты хочешь, чтобы я остался тут и меня снова арестовали?
— Твое место в тюрьме!
Коп попытался подняться. Ноги не слушались. Бэт протянула руку, но он оттолкнул ее прочь.
Рэту же срочно понадобился уголок потемнее, чтобы дематериализоваться. Сцена насилия и так пошатнула ее самообладание, а трюк с исчезновением окончательно добьет.
Он повернулся и широким шагом двинулся прочь. Нехорошо бросать Бэт сейчас, но что делать? Если его подстрелят или убьют, кто о ней позаботится? В тюрьму попадать нельзя: в камере стальные решетки, которые не дадут дематериализоваться в безопасное место, когда придет рассвет. Из чего следует: если появятся копы, придется перебить всех.
Что не добавит ему очков в рейтинге популярности.
— Кому сказано: остановись!
Он шагал не оборачиваясь, пока не услышал позади топот.
— Стой! — Бэт схватила его за руку и дернула изо всех сил.
Рэт недовольно оглянулся, расстроенный неожиданным поворотом событий. Разборки с хахалем уже немало добавили — черт знает, как теперь к ней подступиться. Времени до превращения остается в обрез, а она ни за что не согласится следовать за ним. Это значит: идти на крайние меры и забирать против воли. Радости от этого — никакой. Ни ей, ни ему.
Когда ее запах коснулся его ноздрей, не осталось уже сомнений в том, что она — на грани превращения.
Может, похитить ее прямо сейчас?
Рэт осмотрелся. Хватать ее возле полицейского участка, да еще на глазах проклятого копа, — глупо.
Нет, он умыкнет ее из дома, ближе к рассвету. И, если потребуется, пристегнет к батарее в доме у Дариуса. Выбирать не приходится: либо он сделает это, либо ей конец.
— Почему, черт возьми, ты мне соврал! — закричала она. — Ты не мог знать моего отца.
— Знал.
— Лжец! — зашипела она. — Ты убийца и лжец.
— Ну что ж, относительно первого ты не ошиблась.
Ее глаза расширились, лицо исказилось от ужаса.
— Звездочки… у тебя в карманах. Это ты убил Мэри?
Он нахмурился.
— Я не убивал никаких женщин.
— Значит, и второе — лжец — тоже правда.
Рэт кинул взгляд на копа, который все еще находился в положении «вне игры», но уже приходил в себя.
«Черт возьми! — подумал он. — А что, если Бэт недотянет до рассвета? Спрячется куда-нибудь, и мне будет не найти?»
Он понизил голос:
— Скажи: в последнее время ты чувствуешь постоянный голод?
Она отпрянула.
— Что?
— Много ешь, но не толстеешь. Умираешь от усталости. Глаза жжет, особенно днем. Это так? — Он наклонился вперед. — Посматриваешь на сырое мясо и хочешь его отведать. И зубы, верхние резцы, побаливают. Суставы ломит, кожу тянет: кажется, еще чуть — и она лопнет.
Она застыла, разинув рот.
За спиной зашевелился коп. Пошатываясь, он поднялся было на ноги, но, потеряв равновесие, опять прилег отдохнуть. Рэт заговорил быстрее:
— Ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Как будто все вокруг тебя тормозят и шевелятся еле-еле. Считаешь себя ненормальной, одинокой, отверженной. Тревожишься по пустякам. Чувствуешь, что подходит решающий момент и его не остановить. Лежишь, не смыкая глаз, боишься своих снов, теряешься в привычной обстановке. — Он сделал паузу. — Ты практически не чувствуешь влечения, но мужчины считают тебя очень сексуальной. Оргазмы, которые ты испытала прошлой ночью, были первыми в твоей жизни.
