– Помогите!
– Потерпи до темна, дурило! Черт тебя дернул пример показывать! – кричал я ему.
Но не выдержал и полез помогать.
– Зря рискуешь, – не одобрил мой поступок Кирмас.
– Жалко мальчишку.
Он был моложе нас года на полтора, но казался нам мальчишкой.
Летом на юге тьма наступает быстро, но нам казалось, что она не наступает очень долго. Когда, наконец, стемнело, мы, переждав осветительную ракету, подползли к раненому и помогли ему хорошо перетянуть жгут. Обе раны были серьезными. Я взвалил его себе на спину, и таким образом, где короткими перебежками, где по-пластунски, мы потащили его вперед. Когда уставали, передавали раненого друг другу. Проползая по одному месту, мы услыхали слабый стон:
– Пристрелите, братцы!
Мы задержались. В небе вспыхнула осветительная ракета, и мы увидели страшную картину: молодой паренек лежал на земле вверх лицом, а ноги его, слегка под углом к туловищу, были обращены вниз. У него был перебит позвоночник. Он страшно мучился, и было ясно, что он уже не жилец. Но осветительная ракете погасла, и мы, пробежав несколько метров вперед, упали на землю. А раненый проклинал нас и умолял пристрелить. На мне в это время был раненый, я лежал лицом к земле. Павлуша был свободен.
Он поднялся и вернулся к раненому.
– Закрой глаза, паренек, – услышал я голос Павла.
– Стреляй! Не уходи! – просил паренек.
Короткая очередь. Павел вернулся и упал рядом со мной. В свете ракеты я увидел его лицо: оно показалось мне безумным.
К рассвету мы миновали опасную зону и уже могли передвигаться во весь рост.
Заградотряд
Впереди раздались два выстрела. Стреляли в воздух. Я выругался и продолжал идти вперед, неся на себе Андрюшку.
Из окопа вылезли несколько солдат и офицер. Стояли и ждали, когда мы подойдем.
– Кто такие? Куда следуете? – спросил офицер.
Я объяснил.
– А эти?
– Ранили по пути. Прошу обоих отослать в госпиталь, а меня доставить в ВПУ.
– Сделаем! – согласился лейтенант. – А где ваш пакет? Пакет покажите!
Я расстегнулся – пакет я хранил на груди под гимнастеркой. С одного края он был замазан кровью.
– Ты ранен? – спросил лейтенант.
– Перевязывал раненого.
– А этот, второй?
– Нервный срыв. Его тоже в госпиталь.
Лейтенант вызвал полуторку, ребят погрузли и отправили в госпиталь, а меня на своем джипе – в ВПУ.
В военно-полевом управлении
ВПУ располагалось в глубоком овраге у реки Царица.
По крутому, тщательно замаскированному съезду мы спустились на дно глубокого оврага, в котором располагался штаб. Лейтенант из заградотряда представил меня стройному генералу с лицом рафинированного интеллигента.
Генерал осторожно, чтобы не замазаться кровью, сорвал с конверта сургучовую печать, прочитал содержимое и сказал:
– Ничего этого уже не надо. Ваши драпают.
Слово «драпают» в устах этого генерала больно резануло меня.
– Не может быть! – возразил я.
Генерал внимательно посмотрел на меня. Сказал строго:
– Может! – встал со стула и удалился в узел связи, вырытый в глиняной стенке оврага.
Я остался на месте. Только теперь я почувствовал страшную усталость и беспомощность. Между тем вокруг наблюдалась какая-то суетня. Бегали офицеры, на грузовики, каким-то образом оказавшиеся на дне оврага, грузились какие-то ящики, стулья, пишущие машинки… Я понял: штаб эвакуируется. «А как же я? – подумалось мне. – Пакет я передал, моя часть где-то отступает, я один и здесь никому не нужен, я чужой. Меня, чего доброго, примут за дезертира. Теперь я должен держаться за штаб, в котором меня знает хотя бы этот генерал». Я дождался, когда из узла связи вышел знакомый мне генерал, и обратился к нему.
– Я вижу, что штаб эвакуируется… Может быть, я мог бы чем-нибудь помочь.
– Какая у вас специальность?
– Связист.
– Очень хорошо, – сказал генерал. – Идите туда по оврагу. Там, метров восемьсот отсюда, наши телефонистки ждут автомашин, которые доставят их за Волгу. А машины прибудут минут через сорок пять, от силы час… Будете у них старшим.
Поручение меня обрадовало – все-таки не один и при деле. Я тотчас же отправился по оврагу туда, куда указал генерал.
Связистки
Овраг здесь был не так глубок и значительно уже. Тридцать девчонок в новеньком, хорошо подогнанном обмундировании с белыми подворотничками сидели и лежали в ожидании эвакуации.
– Здравствуйте, девушки! Меня прислали к вам старшим.
Девушки с удивлением и испугом смотрели на меня. Небритый, в гимнастерке, перемазанной кровью, я, видимо, произвел на них не лучшее впечатление. Ведь они привыкли к своим аккуратным, чопорным офицерам. Мой вид и мое появление их испугало. Я это видел и решил ободрить их.
– Минут через сорок пять нам пришлют две полуторки. Сядем и поедем за Волгу. А если что случится – я фронтовик, бывал и не в таких переделках.
– А что может случиться? – испуганно спросила одна девушка.
– Мало ли что… Война!
Мой ответ еще больше испугал девушек. Они не предполагали, что с ними может что-нибудь случиться: штаб армии находится всегда в глубоком тылу. Я понял, что сморозил глупость, и умолк. Девушки тоже молчали, иногда кося на меня испуганные взгляды. Я посматривал на свои часы. Время тянулось удивительно медленно. Но прошло 45 минут… прошел час… Я стал немного волноваться, но старался виду не подавать.
– Товарищ лейтенант, когда же за нами приедут? – спросила одна девчонка.
– Скоро, девушки, потерпите.
Где-то далеко от нас в воздухе разорвался снаряд. Немцы били по площадям. Девушки заволновались, поглядывая на небо. Разорвался еще один снаряд. «Слава Богу, не над нами!» – подумал я. И в ту же минуту раздался громкий визг: одну из девчонок осколок ранил в плечо. Девушки вскочили на ноги и бросились врассыпную. Если бы все бежали в одну сторону, остановить их было бы легко, но ведь они бежали кто куда. А тут еще раненая схватила меня за руку и кричит:
– Не бросайте меня! Не бросайте, пожалуйста!
По поведению девушки было понятно: ее рана не опасная. Отрывая от себя ее руки, уверяю девушку.
– Я не брошу тебя. Дай только остановить их!
Выбежал из оврага. Смотрю – девушки разбежались по всему полю. Как их теперь собирать?
– Давай-ка посмотрим, что у тебя.
Девушка доверчиво дала мне разорвать гимнастерку.
