…в декабре 2004 года гигантская волна, что зародится в середине Индийского океана, единым махом смоет с побережья Индонезии, Малайзии и Таиланда триста тысяч человек…
…в ноябре 2006 года местная монахиня Мария Симон Пьер исцелится от неизлечимой болезни Паркинсона посредством молитвы в адрес папы Иоанна-Павла Второго…
…постой, постой, что значит – местная?
…родом из этого города, из Экс-ан-Прованса.
…Господи!
…будет во второй раз в человеческой истории применено ядерное оружие. По семи пунктам, заряды в сто пятьдесят и четыреста килотонн. Первоначальный эффект покажется не таким уж катастрофическим, но постепенно нарастающие изменения в атмосфере…
…постой, постой, я не записал дату, когда это произойдет?
…это случится 17 мая…
Скрипнула дверь кабинета. Звук был настолько непривычен для слуха Нострадмуса и Кассандра, что они вздрогнули и обернулись. В дверях стоял бледный, по-идиотски улыбающийся Люк. Несколько секунд он не мог вымолвить ни слова, глядя на восковые сталактиты, выросшие в разных частях стола. Некоторые еще курились. Всюду – на столе, на стульях, на полу – громоздились горы исписанных, пересыпанных цветным канцелярским песком листов. Воздух в кабинете был не просто спертый, но как бы завязанный на узел.
– Что ты, Люк? Ты нам мешаешь. – Это сказал не мэтр, а Кассандр, и таким властным голосом, что лакей дополнительно к испытываемому ужасу еще и растерялся.
– Так говори же! – Мэтр махнул на него рукой с примотанным к ней пером. Капли чернил хлестнули по бледной щеке.
– Миранда умерла.
– Мы не успеем. – Сказал огорченно Кассандр.
Мэтр, болезненно морщась, встряхнул правой рукой.
– Ты, Люк, иди к воротам. Если кто-то явится, попытайся задержать его как можно дольше за воротами. Думаю, что-то около часа у нас еще есть. На чем мы остановились?
Кассандр пожал плечами.
…в ноябре 2008 года новым президентом Соединенных Штатов будет избран черный человек.
Выйдя из кабинета, Лакей старательно приложился к бутылке с вином. Ему стало почему-то легче. Впрочем, понятно почему. Ему показалось, что он переложил теперь ответственность за порядок развития событий со своих плеч на более титулованные плечи мэтра. И тот, кажется, собирается как-то действовать. Может быть, и совет подаст, что делать дальше ему, господину Люку.
Приказано было следить за воротами. Что там может быть в такую рань? Тишина стояла полнейшая, как бы даже более дистилированная, чем полчаса назад. Помахивая бутылкой, взятой за горлышко, Люк подошел к воротам. Приложил ухо к старинным, уже нагретым утренним солнцем доскам. Ворота ничего не сообщили, они оставались всего лишь воротами. Люк отодвинул узкую щеколду, что запирала смотровую амбразурку в калитке, и выглянул.
Улица Кожевников была полна народу. Набита, как кишка фаршем. Во всю свою плавно искривляющуюся длину насколько хватало глаз. Во главе стоячей процессии располагались его высочество маркиз де Лувертюр, господин прево и его преподобие. Люк хотел было инстинктивно спрятать свой наглый глаз, присесть, задернуть амбразурку, но понял, что вся эта толпа отлично его видит и хитрить больше не имеет смысла.
– Открывай и позови своего господина! – Громогласно приказал маркиз.
Люк выполнил оба требования, но в обратном порядке. Сначала позвал хозяина, потом, когда и мэтр, и его собеседник подошли к воротам, распахнул створки.
Скрип, издаваемый ими при распахивании, был самым сильным звуком в гнетущей тишине утра. Нострадамус стоял чуть впереди, строя своих домашних, немного разведя руки, так что широкими руками одеяния словно бы прикрывал их. Маркиз кривил щеку и презрительно дергал усом, на лице его преподобия читалась мудрая грусть, глава города решительно сдвинул брови – ему предстояло действовать, и он хотел считать себя готовым к этому.
Строй стражников за спиной сановной троицы смотрелся внушительно в своей вооруженной неподвижности.
Надо было сказать слово и сделать первый шаг, чтобы событие начало развиваться. И началось все это совсем не с той стороны, откуда ждали. Обойдя правый фланг выстроенной стражи, выбежали вперед с воплями трое молодых мужчин, отец и братья Фафье. Они накинулись не на Кассандра, над способами защиты которого от немедленной расправы судорожно размышлял Нострадамус, а на господина Люка. Здоровенные крестьянские кулаки обрушились на его голову, под деревянными башмаками хрустнула, как тростинка, шпага наглого лакея. И уже поднялись булыжники, чтобы обрушиться на красивую кудрявую башку, когда наконец вмешались стражники по приказу господина прево.
Нострадамус с удивлением смотрел на происходящее. Пока было не понятно, дает ему выгоду этот новый поворот сюжета или усугубляет общее положение.
Пока разъяренную троицу оттаскивали от распростертого на пыльной дороге господина Люка, и мэтр и все остальные, стоящие в первых рядах, услышали, что стало причиной этого бурного семейного гнева. Найдено обесчещенное тело девушки Жюли Фавье неподалеку от семейной фермы. А рядом с телом при утреннем осмотре найдены несомненные доказательства, что сие жуткое преступление совершил не кто-нибудь, а лакей мэтра Нострадамуса. И медальон, и обрывок ткани камзола, и известный всему городу венецианский кисет для благовонного порошка, которым так любил похваляться сладострастный марселец.
Шестеро стражников держали за руки мужчин дома Фавье, еще двое подняли с земли и связали руки господину Люку. Он ничего не отрицал, он только загадочно и презрительно улыбался. Вполне возможно, что так проявлялось состояние шока, в котором он пребывал. Мэтр не стал у него спрашивать, справедливы ли возведенные на него обвинения.
Господин прево объявил, что преступник будет немедленно препровожден в тюрьму, завтра на рассвете состоится суд и наказание, если судом будет решено, что этот человек заслуживает наказания.
Папаша Фавье рычал и исходил слюной, требуя расправы немедленной и кровавой.
– Уведите! – Приказал господин прево и велел остальным стражникам присоединиться к конвою, дабы возмущенные жители не устроили самосуд над подозреваемым. И опасения эти были небезосновательны. Двойное оцепление плыло неким кораблем вверх против бурного течения народного гнева, что стекал к дому мэтра по улице Кожевников от самого центра Экса. Даже находящегося за стеной сверкающих лат господина Люка умудрялись, щипать, пинать, плевать в него, закидывать мелкими камнями. Так что до тюрьмы он добрался едва-едва в живом виде.
– Но это еще не все! – Объявил господин прево, когда лакея Люка удалили.
– Не все?! – С намеренно преувеличенным недоумением в голосе спросил Нострадамус. Он все время краем глаза следил за его высочеством, и ему уже начало казаться, что маркиз оставил свои прежние намерения на счет Кассандра. Хотя бы из-за тех опасений, что должны были у него возникнуть после истории с капитаном Гравленом. К тому же надо ведь заметить, что господин королевский пристав не просто погиб, он, в частности, перестал поддерживать обвинительное намерение маркиза фактом своего присутствия. Маркиз должен будет вершить свою месть, подкрепленную лишь собственными домыслами, опираясь на свой хоть и немалый, но одинокий авторитет.
