Так что же произошло 70 с лишним лет назад в Северном Ледовитом океане?
«Челюскин» во льдах Карского моря
Два столетия мореплаватели и исследователи пытались пройти из Баренцева в Берингово море вдоль побережья Сибири. Удалось это в 1877–1878 годах шведу Э. Норденшельду, русскому Б. А. Вилькицкому (1913–1915) и норвежцу Р. Амундсену (1918–1920), причем никто из них не избежал зимовки.
В 1932 году советский ледокольный пароход «Александр Сибиряков» впервые прошел Северным морским путем в одну навигацию. Правда, не обошлось без «приключений» – в Чукотском море от ударов о лед сломало лопасти гребного винта. А когда его с огромным трудом заменили запасным, через день срезало и его! Пришлось шить из брезентовых чехлов паруса и под ними выбираться на чистую воду.
Участников похода наградили, и начальник экспедиции О. Ю. Шмидт пообещал закрепить успех. Для повторного похода выбрали только «Седов» и «Сибиряков». Но потом почему-то все поменялось, вместо ледокола «Седов» в поход пошел «Красин», а вместо «Сибирякова» – «Челюскин».
Когда 10 августа 1933 года «Челюскин» вышел в море, на его борту были 52 моряка, 29 ученых, столько же зимовщиков и плотников, которым предстояло возвести на острове Врангеля дома, которые в разобранном виде сложили на палубе. Для ледовой разведки взяли небольшой самолет-амфибию Ш-2 летчика М. С. Бабушкина.
На борту были даже женщины, причем одна из них – беременная. А потому 31 августа в вахтенном журнале появилась из ряда вон выпадающая запись: «В 5 ч 30 мин у супругов Васильевых родился ребенок – девочка. Имя девочки Карина, счислимая широта 75°46′ 5 северная, долгота 91°06′ западная…»
И хотя женщины на борту, согласно древней примете мореходов, к несчастью, вовсе не они были главными виновниками того, что случилось позже…
Все пошло наперекосяк практически с самого начала. Уже 15 августа, после первой встречи со льдами в Карском море, в носовой части парохода появилась течь. К тому же «Челюскин» оказался неповоротливым, с трудом втискивался в канал, проделанный для него ледоколом «Красин».
Самым разумным было бы в этой ситуации отступить. Однако большевики ведь не отступают. В крайнем случае они драпают, как это было, например, с «непобедимой» Первой конной, удиравшей из-под Варшавы полным аллюром…
Но здесь не получилось и аллюра. «Красин», вывев «Челюскин» на чистую воду, ушел на помощь другим судам. А за мысом Северный «Челюскин» почти сразу же попал в тяжелые льды. Шесть суток люди взрывали лед, но природа оказалась сильнее.
Поняв, что положение складывается аварийное, руководство экспедиции в Москве приняло решение. Из Владивостока морем отправили два самолета АНТ-4 под командованием молодого пилота А. В. Ляпидевского. Выгрузившись в бухте Провидения, один из самолетов перелетел в бухту Лаврентия, чтобы при необходимости снять людей с дрейфующего «Челюскина». Но сначала не было команды, а потом не стало погоды.
А тем временем с пароходом происходило нечто непонятное. Сначала тот на неделю застрял в Колючинской губе, потом его отнесло вместе со льдами назад, к мысу Сердце-камень, затем вновь вперед, к мысу Дежнева.
Вышедший на выручку ледорез «Федор Литке» сам получил повреждения и вынужден был вернуться. В итоге с ноября 1933 года по январь 1934 года затертый «Челюскин» блуждал по скованному льдом Чукотскому морю. Готовясь к худшему, Шмидт велел вынести на верхнюю палубу аварийное снаряжение.
И, как оказалось, сделал это вовремя. Вскоре в Москву полетела радиограмма: «Чукотское море, 14 февраля. В 15 ч 30 мин в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэлен “Челюскин” затонул, раздавленный сжатием льдов. Руководители экипажа и экспедиции сошли с парохода последними».
Один из участников этой эпопеи, А. Е. Погосов вспоминал, что как раз в этот момент находился за обеденным столом. Вдруг вбежавший матрос кричит: «Торошение у борта!»
Александр Ервандович выскочил вместе с другими участниками экспедиции на палубу. «Честно говоря, такого я больше не видел, – свидетельствовал он. – С левого борта надвигался ледяной вал высотой 8—10 м, глыбы с грохотом и треском наваливались друг на друга, рушатся. Потом послышался странный звук, и я увидел трещину в борту на уровне ватерлинии, через которую просматривались детали набора…»
На счастье участников экспедиции, «Челюскин» тонул медленно, так что с него не только успели снять все нужное для потерпевших кораблекрушение, но и то, что когда-нибудь могло пригодиться. А потом Шмидт скомандовал: «Все на лед!»
Выполнить команду почему-то замешкался лишь завхоз Б. Г. Могилевич. Потом в газетах напишут, что он до последнего дыхания спасал государственное имущество. На самом же деле он почему-то появился на палубе, когда пароход уже стал уходить под воду носом вперед.
С кормы на лед прыгать ему было высоко, он побежал по палубе к носу, но был задавлен сорвавшимися с кормы бочками.
Завхоз и оказался единственной жертвой высадки.
Между тем весть о разразившейся драме облетела весь мир. Многие стали опасаться, что вскоре во льдах погибнут и все остальные «челюскинцы». Понимали такую опасность и в Москве. А потому уже 14 февраля вышло постановление Совнаркома СССР, в котором говорилось: «Для организации помощи участникам экспедиции т. Шмидта О. Ю. и команде погибшего судна “Челюскин” образовать правительственную комиссию…» Ее председателем был назначен зам. председателя СНК СССР В. В. Куйбышев.
В сложившейся обстановке надежда была лишь на авиацию. Они стали слетаться и съезжаться на побережье Ледовитого океана со всех сторон в дополнение к уже находившимся в Заполярье летчикам Куканову и Ляпидевскому.
Сам А. А. Ляпидевский вспоминал от этом так: «Пятнадцатого февраля, в разгар страшной чукотской пурги, получаю радиограмму от Куйбышева: “Все прежние поручения экипажу отменяются, принять все меры к спасению экспедиции и экипажа «Челюскина». Как только поутихло, мы перелетели в Уэлен и стали собираться в “лагерь Шмидта”…»
Опыта работы в Заполярье у Ляпидевского, как и у других пилотов, не было. А потому в первом же полете, сидя в открытой кабине, он обморозил лицо. Так и летал потом с забинтованным лицом.
«Двадцать восемь раз мы летали на поиски “челюскинцев”, – продолжал свои воспоминания Ляпидевский. – Я впервые был в Арктике и не имел полярного опыта. Потом научились: вставали затемно, грели воду и масло для моторов, прогревали их и… наползал туман либо начиналась пурга. Пока ждешь, угасает короткий полярный день…»
Зато иной раз стартовали по 2–3 раза в день. Наконец 5 марта в ясную погоду штурман Петров заметил на льду амфибию Бабушкина, а рядом черными точечками – три фигурки.
С огромным трудом самолет сел. Расчищенная «челюскинцами» площадка была мала, а по краям ропаки высотой с 4-этажный дом. Тем не менее экипаж забрал и благополучно доставил в Уэлен всех бывших на «Челюскине» женщин и двух детей.
