– Я двадцать семь лет не получала столь скорбных известий! – с горечью говорила она.
Что касается Ершова, то ему «в уважение за усердную службу и отличную храбрость, выказанную при наступлении войск Российских на неприятеля в Пардакосках держащегося, где он овладел неприятельской батареей» был дан орден Георгия 4-го класса.
Впрочем, развить успех шведам не удалось. Утром 24 мая шведский генерал Армфельт с четырехтысячным отрядом атаковал со всех сторон Саватайпольский пост, занятый войсками генерала Хрущова. Потерпев неудачу на нашем правом фланге, Армфельт возобновил нападение на левый. Для отражения атаки был выдвинут отряд, во главе его рота лейб-гвардии Семеновского полка капитана Александра Свечина.
Хрущов прискакал к семеновцам на взмыленном коне:
– Гвардейцы! Не посрамите славы петровского полка! Задайте шведам жару, как задавали его старые семеновцы!
Капитан Свечин вынул из ножен шпагу:
– Барабанщики, бить атаку! Ружья на руку! Шагом марш!
Ударили барабаны. Усатые гвардейцы, держа равнение, двинулись вперед под пули и картечь.
Навстречу им под свист флейт маршировал шведский батальон. Но, не доходя до наших, шведы остановились, а затем стали пятиться. Подлетевший к отступавшим генерал Армфельд пытался их остановить, но все было напрасно. Боясь рукопашной, шведы вначале отходили шагом, а потом, плюнув на все, побежали. Генерал пытался остановить бегущих, но был тяжело ранен. Потеряв семь сотен солдат, Армфельд убрался восвояси. Наступила тактическая передышка.
Глава вторая. Ревельская побудка
В конце зимы Чичагов побывал в Петербурге, где его приняла Екатерина. Будучи женщиной любознательной, императрица попросила адмирала рассказать об Эландском сражении поподробнее. Увлекшись рассказом, при упоминании имени шведского короля Чичагов не выдержал и от переизбытка чувств выдал весь матерный «большой загиб Петра Великого», включавший в себя более шести десятков крепких выражений.
– А мы их в туды, а я их в растуды, так-растак мать их! – размахивал он руками, войдя в раж.
Императрица тем не менее, не проронив ни слова, выслушала все до конца. Когда же адмирал завершил свой долгий монолог и понял, что несколько переборщил, то упал к ногам Екатерины со словами:
– Прости, матушка, увлекся!
– Да что ты, Василий Иванович! – успокоила адмирала мудрая императрица. – Я этих ваших морских терминов совершенно не понимаю!
На прощание она спросила у Чичагова:
– Волнуюсь я, Василий Яковлевич, ведь шведов больше, чем вас, устоите ли!
– Ну да и что же, что их больше! – усмехнулся в ответ седой адмирал. – Ведь не проглотят!
Екатерине так понравился ответ, что она его потом часто рассказывала своему окружению.
Уже 4 мая, едва начал вскрываться лед в Финском заливе из Карлскруны вышел маленький отряд: 38-пушечный репетичный фрегат «Ярромас», 18-пушечный малый быстроходный фрегат «Улла Ферзен» и бриг «Хузарен» под брейд-вымпелом капитана Цедершторма. В капитанской каюте лежал запечатанный королевской печатью пакет, который надлежало вскрыть на траверзе острова Эланд. Когда в окулярах зрительной трубы показалась южная оконечность Эланда, Цедершторм сорвал печати.
Король требовал идти к российскому порту Рогервик, что западнее Ревеля, и произвести там диверсию. Чтобы ввести неприятеля в заблуждение, пушечные порты завесили брезентом, а на мачтах подняли торговые голландские флаги. Подойдя к Рогервику, где еще было полным-полно льда, отряд встал на якорь. На берегу к появлению «купцов» отнеслись более чем спокойно. Не было ни стражников, ни таможенников. С восходом солнца Цедершторм велел поднять шведские флаги, одновременно начался и обстрел порта. Пока на берегу разбирались что к чему, шведы уже высадили десант, который с ходу захватил береговую батарею. Опомнившись, артиллеристы пошли в контратаку, чтоб отбить свои пушки, но были остановлены превосходящими силами. Цедершторм торопился, покрикивая на своих матросов:
– Быстрее, быстрее! У нас в запасе всего несколько часов! Скоро к русским придет подкрепление, а с моря нагрянут линейные корабли, и мы окажемся в ловушке!
Солдаты хотели драться, но начальник гарнизона де Роберти драться не пожелал, а передал Цедершторму, что сдается на капитуляцию. Единственное, что сделал де Роберти, это быстренько собрал с обывателей 4 тысячи рублей серебром и отдал их шведам, чтобы те не грабили дома. Шведы деньги забрали, а дома ограбили.
Шведы пробыли в Рогервике всего несколько часов, но натворили за это время они там немало. Были сожжены все стоявшие в гавани суда и магазины. Между делом успели пограбить и ошарашенных случившимся обывателей. Времени было мало, а потому шведы хватали все, что только попадалось им под руку: свиней, посуду и даже горшки с геранью. То и дело гремели взрывы, то рвались приготовленные для флота запасы пороха. Уже на закате Цедершторм велел спешно уходить.
– Может, хоть пушки прихватим? – спрашивали его офицеры, с сожалением глядя на четыре десятка захваченных орудий.
– Некогда! – оборвал их начальник экспедиции. – Дорога каждая минута! Нас уже ищут!
Выскочив на большую воду, отряд понесся на всех парусах к Карлскруне, чтобы как можно быстрее известить короля о своем успехе. Бравые моряки пели воинственные песни. Визжали до смерти перепуганные свиньи, гремела летящая на палубу посуда, душисто пахла конфискованная у рогервикских бабок герань.
Из Ревеля в Рогервик немедленно выступил морской батальон. Но пока он добрался, шведов уже не было.
Когда известие о дерзкой вылазке дошло до Екатерины, она была в ярости.
– Негодяй де Роберти, как он посмел пойти на столь постыдную капитуляцию? Кого он этим спас? Только себя самого! Русский бы такого не сделал!
У француза отобрали шпагу и вытолкали взашей из России.
Густав Третий, узнав об удаче в Рогервике, был, наоборот, весьма доволен:
– О победе известить всю страну. Это поднимет дух шведов. Всех участников похода наградить моей милостью!
В Петербурге известие о Рогервикском конфузе было встречено с большой досадой. Императрица Екатерина приказала строго разобраться с происшедшим и наказать виновников. Командующий Балтийским флотом адмирал Чичагов, о нападении, узнавши, наоборот, обрадовался:
– Шведы думали нас испугать, а сами лишь предупредили о том, что теперь их надо ждать со дня на день! Что ж, за предупреждение поклон нижайший! Встретим, как полагается! Только вместо хлеба – ядрышками, а вместо соли – порохом! Так что милости просим!
Историк пишет: «Эта экспедиция должна решительно считаться результатом бессмысленной королевской фантазии, ибо какой был смысл уничтожать запасы в Рогервике, когда предполагалось весной начать внезапное наступление; это нападение могло только заставить противника быть настороже, и действительно, с конца марта во всех русских гаванях началось спешное вооружение; таким образом, вся эта экспедиция принесла только вред. Конечно, наступление с большими силами против Ревеля, чтобы уничтожить находящиеся там корабли, могло бы иметь смысл, но об этом никто и не думал. Теперь в России меры уже были приняты; в Швеции утопали в блаженстве от одержанного блестящего успеха и только много позже сознали сделанную ошибку».
