К вечеру все ученья были успешно закончены. Затем эскадра начала выстраиваться в боевой ордер. Наконец все корабли выстроены, пушки опробованы холостыми залпами. Теперь дело было за шведами, и те не заставили себя долго ждать.
* * *
Тем временем, шведский корабельный флот встретился с гребным. Он несколько дней сопровождал его до Биорке-Зунд, после чего повернул к Кронштадту. Уже вечером того же дня разведывательные суда донесли, что русские вышли в море и находятся где-то уже совсем близко. А на следующий день корабли Круза были обнаружены на дистанции пятнадцати миль, лежащие курсом на ост.
Первого июня вечером шведский флот заштилел в восьми милях к юго-западу от Биорке-Зунд. Весь следующий день он крейсировал на месте, прикрывая движение гребного флота по опушке Выборгских шхер. А затем решительно повернул на Кронштадт. Ночью ветер был тихий, временами превращаясь в штиль и обходя все румбы компаса. Вокруг флагмана Круза целая вереница шлюпок. Не доверяя сигналам, вице-адмирал передает все свои последние распоряжения письменно каждому из капитанов. Так будет надежнее, считал он. Ближе к утру корабли медленно смыкают линию к центру, прижимаясь к «Иоанну Крестителю». Ветер был все еще так тих, что марсели свисали с рей и даже не заполаскивали. Воздух чист и в зрительную трубу было хорошо видно два ряда марселей на шведском флоте.
Третьего июня задул восточный ветер. Эскадра Круза находилась в двух милях с наветренной стороны и тотчас воспользовалась изменением ветра, чтобы атаковать шведов. Корабли Карла Зюдерманландского шли левым галсом бейдевинд в боевой кильватерной колонне. Расстояние между противниками стремительно уменьшалось.
Противники сразу же решительно начали сближаться, перестраиваясь на ходу в батальные колонны. Авангардом русской эскадры командовал храбрый моряк и большой друг Круза – вице-адмирал Яков Филиппович Сухотин, арьергардом – контр-адмирал Ларион Афанасьевич Повалишин, центр возглавлял сам Круз.
Продвигаясь понемногу на север, Круз имел мысль в случае удачи, завлечь шведов ближе к берегу на многочисленные банки и мели.
В три часа утра командующий поднял сигнал: «Атаковать неприятеля на ружейный выстрел».
– Старый ворон мимо не каркнет! – переговаривались матросы о Крузе, с почтением поглядывая на флагманский корабль.
Круз атаковал в строю фронта. Затем, сблизившись на дистанцию картечного залпа, он привелся к ветру и лег параллельно шведам.
Было четыре с половиной часа утра, когда неприятели открыли огонь. Так как русский центр маневрировал весьма медленно, то флагманские корабли противников открыли огонь несколько позднее остальных.
Шведы имели в боевой линии двадцать два линейных корабля и восемь тяжелых фрегатов. Помимо этого с тыла флот прикрывали еще четыре фрегата и несколько малых посыльных судов. Герцог Карл, как и в Ревельском сражении, опять находился за боевой линией на «Улла Ферзен». Рисковать своей августейшей жизнью он вовсе не собирался.
У нас против них в линии было всего семнадцать кораблей, а за линей четыре парусных и восемь гребных фрегатов, которые Круз свел в особый отряд под началом капитана 1-го ранга Денисова. Отряд этот предназначался для оказания помощи той части флота, которая будет в ней нуждаться. Еще в прошлом году Круз напрочь разругался с Денисовым и даже отворачивался, завидев того на улице. Но командиром особого отряда Круз назначил именно его как самого решительного и умелого.
Позднее историки подсчитают, что шведский флот за залп выбрасывал из пушек 1050 пудов чугуна, наши же всего 660. Полный перевес был на стороне врага, но это нисколько никого не смущало. Все жаждали драки! Все понимали, что они – последняя линия обороны и драться надлежит до последнего корабля и последнего ядра. Именно с таким чувством выйдут спустя двадцать два года наши офицеры и солдаты на поле Бородина… В тот день матросы, не сговариваясь, как один отказались от традиционной чарки:
– Не такой день ныне, ваше благородие, – говорили они удивленным офицерам, – чтобы глотку водкой заливать! За Рассею драться будем, за Матушку!
Над «Иоанном Крестителем» рассыпаются разноцветные флаги сигнала: «Атаковать неприятеля на ружейный выстрел». Каждый командир знает свои действия, и эскадра действует слаженно, как гигантская плывущая змея.
В начале четвертого часа утра первые наши три корабля авангарда сближаются с неприятелем. Шведы немедленно открывают ожесточенный огонь, причем не только по передовым кораблям, но и по всей линии. Ядра их не долетали, но шведы палили и палили.
– То ли ядра с порохом девать некуда, то ли со страху! – пожимали плечами на шканцах наших кораблей.
Наконец с «Двенадцати Апостолов» раздается тройной выстрел и вслед за этим следует всеобщей залп с перекатом всей нашей эскадры. Пространство между противниками мгновенно заволакивает густым черным дымом.
Как много лет назад при Чесме, Круз заставил играть на шканцах оркестр!
– С музыкой и погибать, и побеждать легче! – поучал он своих офицеров.
С нашей стороны постепенно вступил в бой весь авангард вице-адмирала Сухотина, и скоро сражение сделалось всеобщим. Всю мощь своего первого удара шведский герцог обратил против русского авангарда. Там было особенно жарко. Ожесточение боя нарастало с каждой минутой. От частого огня рвались орудия, калеча и убивая прислугу.
Во главе шведского авангарда контр-адмирала Модее. Увидев его флаг, Круз погрустнел. С контр-адмиралом Модеем они знались еще с 1785 года, когда стояли три недели вместе на рейде Эльсинора из-за противных ветров. Круз тогда вел свою эскадру в Англию, а Модее – в Северное море. Флагманские корабли стояли рядом и адмиралы, подружившись, каждый день навещали друг друга.
– В свое время мы близко приятельствовали с Модеем, а теперь вынуждены убивать друг друга! Какая ненужная ни нам, ни шведам война! Желал бы я, чтобы сегодня наши ядра миновали этого достойного господина!
Увы, пожелание Круза не сбылось, в середине сражения Модее был тяжело ранен.
Передовым в арьергарде флагман Повалишина 100-пушечный «Три Иерарха». Повалишин бегает вдоль шканцев и злится. Последние мателоты «Константин», «Сисой Великий» и «Америка» заметно отстают от всех. Это видит и Круз. На всех репетичных фрегатах давно поднят сигнал «ускорить движение» с их вымпелами. То же поднял и Повалишин.
Но на концевых кораблях большой переполох. На «Америке» у капитана 1-го ранга Сукина одним из первых выстрелов разорвало в клочья старую пушку, причем у самой крюйт-камеры, едва на воздух не взлетели. Паники не было, хотя взрывом разодрало всю палубу и побило много народа. На «Сисое Великом» – не намного лучше. Там также разорвало большую пушку в нижнем деке, да так, что выбило верхнюю палубу. Там тоже много убитых и раненых.
«Иоанна Крестителя» с самого начала сражения не было видно, так как он находился в центре линии в самом пекле боя. Сигнал главнокомандующего различали лишь с близстоящего репетичного судна и тут же передавали дальше.
