– Ну, если и жив, то ногу, по крайней мере, ему оторвало, это уж точно!
За кормовым балконом флагманского корабля герцога Зюдерманландского плескалась балтийская мутная волна. Сам генерал-адмирал королевского флота, сидя за сосновым столом, предавался невеселым раздумьям. Герцог еще не знал, как отнесется старший брат к итогам Гогланда. Объявит ли для поднятия духа армии о мнимой победе или же займется поиском виновников поражения… Утопающий, как известно, хватается за соломинку. Герцог Карл решил искать оправдание перед королем в… брандскугелях!
– Поспешный уход наш под стены свеаборгской крепости имеет причину единственно употребления русскими их любимого варварского оружия – взрывающихся гранат, следы от которых видны на борту моего корабля! – объявил он своим изумленным офицерам.
А чтобы ни у кого не оставалось сомнений на сей счет, герцог отправил своего адъютанта Клинта. В Ревеле к тому времени стоял лишь один старый брандвахтенный фрегат «Паллас». Его командир капитан 2-го ранга Билан встретил шведов дружным залпом. Когда же над шхуной взвился парламентерский флаг, капитан фрегата велел бить отбой. Прибыв на русское судно, лейтенант Клинт вручил капитану 2-го ранга Билану письмо от герцога Карла для адмирала Грейга с возмущениями относительно применения брандскугелей.
Говорят, что, прочитав это послание, Самуил Грейг долго плевался. В ответ он тотчас не замедлил переслать в Свеаборг Карлу образцы его картечи с замысловатыми крючьями и брандскугели с клеймением в три короны, которыми скандинавы вовсю засыпали русские корабли.
Тем временам в Свеаборге и Гельсингфорсе вовсю гремели салюты. На празднество прибыл и сам Густав Третий.
Благодарственные молебны шли во всех церквях Стокгольма. Сам король прибыл в Гельсингфорс и посетил тамошний молебен. При этом Густав раздавал ордена налево и направо, в том числе и высшую награду королевства – орден Меча. Торжественно похоронили командира «Вазы» графа Вальтазара Горна, прикрывавшего флагман корпусом своего корабля, при этом раненого и вскоре умершего от ран. Шведская академия назначила премию за лучшую оду в честь павшего героя. По улицам столицы торжественно носили как доказательство победы флаг и вымпел «Владислава». Ремесленники и крестьяне верили и восхищались. Дворянство недоумевало: если одержана победа, то почему победоносный флот прячется от русских в Карлскруне, а не разбитые русские не прячутся от нас в Кронштадте?
Встреча двух братьев, однако, не была особо радостной. Когда они остались наедине, Густав взял Карла за локоть и пристально глянул ему в глаза.
– Ты провалил весь мой план! Русские загнали тебя в Свеаборг, как мышь в щель!
Тяжко вздыхая, герцог подавленно молчал. Да и что мог он ответить?
– Разумеется, на флот я рассчитывать в эту кампанию больше не могу – продолжал меж тем король. – План нападения на Петербург провален полностью. Но у меня уже есть иной выход!
– Какой? – робко поднял глаза на старшего брата Карл.
– Вскоре в Финляндии я буду иметь до сорока тысяч солдат. С моря их поддержит шхерная флотилия. Этих сил будет вполне достаточно, чтобы ворваться в русскую столицу по выборгской дороге!
– А русские войска? – недоверчиво поинтересовался генерал-адмирал.
– Финляндия пуста, как порожняя бочка!
– А русские галеры?
– Они существуют лишь на бумаге! Путь вдоль опушки шхер на Петербург тоже совершенно свободен! – ухмыльнулся Густав Третий. – Конечно, русский флот задал нам сильную трепку, но война еще только начинается и я не намерен сидеть сложа руки!
Едва братья окончили разговор, герцога уже поджидали в приемной капитаны дозорных фрегатов, только что вернувшиеся с моря.
– Вблизи порта русских не видно! – доложились они, уставшие и обросшие щетиной. Герцог обернулся к королю:
– Вот видишь не все так уж плохо. Им тоже досталось, и Грейг еще долго будет зализывать свои раны в Кронштадте!
Шведский генерал-адмирал ошибался. Адмирал Самуил Грейг уже вел свои корабли на Свеаборг и настроен он был весьма воинственно.
Утро 26 июля выдалось пасмурным и туманным. Уныло вышагивали по куртинам свеаборгских бастионов полусонные часовые. Сонно качались на внешнем рейде три корабля и фрегат. Вахтенный лейтенант 64-пушечного «Густава Адольфа», позевывая в кулак, заполнял шканечный журнал.
– Господин лейтенант! Смотрите! Смотрите! – внезапно закричал сидевший на клотике матрос-наблюдатель.
– Что там еще? – тот недовольно обернулся – и обомлел. Прямо на него из мутной пелены тумана бесшумно и стремительно надвигалась громада линейного корабля, за первым угадывался второй, третий…
– Русские! Русские идут! – уже вовсю кричали бегавшие по палубе матросы. – Рубите, к черту, якорный канат! – выкрикнул опомнившейся лейтенант.
– Свистите тревогу! Будите капитана!
На стоявших поодаль шведских кораблях суетливо ставили паруса и поворачивали на Свеаборг. Ударила сигнальная пушка. За ней другая – это русских заметили и в крепости. А дальше была погоня. Настоящая! В надрыве жил и нервов! Тимофей Козлянинов (это был он!) гнал перед собой шведские корабли, как борзая гонит обмершего от смертельного страха зайца.
– Круче к ветру! – кричал висевшим на штурвале рулевым контр-адмирал. – И-ш-шо круче!
Из-под форштевня передового «Мстислава» клочьями разлеталась пена. Наконец беглецов настигли! Видя, что уйти уже не удастся, концевой шведский корабль вильнул в сторону, в надежде, что преследователь проскочит мимо, и тут же с грохотом выскочил на гребень подводной скалы. От страшного удара разом рухнули мачты. Закричали придавленные. В распоротое днище хлынула вода. Не сбавляя хода, Козлянинов осыпал бедолагу градом ядер и продолжил преследование остальных, оставив своего незадачливого противника идущим сзади.
А по фалам «Густава Адольфа» уже скользил вверх белый флаг сдачи. К пленнику подходили главные силы во главе с Грейгом. На русских кораблях вовсю играла музыка. Зато на свеаборгских фортах царило полное молчание. Оттуда лишь в подавленном бессилии наблюдали, как с захваченного «Густава» шлюпками свозят пленных да сгружают пушки.
Самуил Грейг демонстративно пришел под стены Свеаборга, бросая вызов шведскому флоту еще раз померяться силой в генеральном сражении. Шведы этого вызова не приняли. Несмотря на то, что в гавани стоял весь королевский флот объявленный «победителем» Гогланда, а ветер дул самый благоприятный, никто из «победителей» даже не попытался выйти в море и наказать за неслыханную дерзость «побежденных». К вечеру следующего дня Грейгу доложили:
– С разбитого «Густава Адольфа» свезено 553 пленных, все пушки, ядра и порох. Корабль готов к сожжению!
– Начинайте аутодаффе! – махнул рукой адмирал.
Языки жадного пламени вмиг охватили пленника. Взрыв и лишь усеянные обломками досок и обрывками канатов волны говорили о том, что еще минуту назад здесь был корабль шведского короля.
