В журнале текущих событий Адмиралтейств-коллегии отмечено: «…Прибыло па Ревельский рейд судно «Холмогоры», на коем привезено тело покойного бригадира флота капитана Муловского для учинения погребения и со флота служителей разных чинов 134 человека». Одновременно на прибывшем в Ревель новостроенном архангельском корабле № 9 (ему еще не было дано имя) капитан-лейтенант Жохов доставил и передал командиру порта контр-адмиралу Фондезину, завернутый в тряпицу, Георгиевский крест 3-й степени.
* * *
После сражения оба флота остались точно в том же положении, что и до него. В течение двух последующих дней ветер менялся по-разному, но Чичагов оставался верен своей тактике – ждать прихода Козлянинова, а потом уже воевать со шведами. И если понять русского адмирала было как-то можно, то чего ждал и на что надеялся шведский герцог, неизвестно.
Не привыкший к безделью Чичагов обошел «Ростислав», посмотрел что и как, поговорил с матросами:
– Как живете, ребятушки?
– Ан, ничего живем, хлеб жуем да ишшо и подсаливаем! – отвечали ему служивые. – Скорей бы уж в новую драку! А то о волке помолвка, а волк уж и тут!
– Такого не бывало, чтоб волк медведя подрал, так что наше дело верное! – Отвечал с улыбой адмирал, далее по палубам шествуя.
28-го вечером ветер повернул на ост-норд-ост и флоты, держа курс на север, временно потеряли друг друга из вида.
– В нору Карлскрунскую, видать, побегли! – смеялись на наших кораблях. – Стало быть, испужались!
Однако шведы пока бежать в нору не собирались. В салоне Карла Зюдерманландского лихорадочно обдумывали, что можно еще предпринять.
– Причина постоянного уклонения Чичагова мне совершенно ясна. Он и впредь будет стараться играть с нами, как кошка с мышкой – не давать решительно сражения и не отпускать от себя, чтобы обезопасить свою копенгагенскую эскадру! – высказал свое мнение любимец принца, лейтенант Клинт.
– А потому мы бросаем Чичагова с его скифскими хитростями наедине с самим собой и начинаем охоту за иной добычею – теперь наш приз – Козлянинов! – объявил Карл Зюдерманландский свою волю.
После недолгого обсуждения решено было атаковать Козлянинова прямо в Зунде, причем принц Карл хотел, чтобы Чичагов думал, будто он ушел на север; вследствие этого вечером недалеко от померанского берега, в виду наших, шведы изменили курс на север, что сделал также и Чичагов.
На другое утро герцог получил от командира дозорного фрегата Утклиппорна известие, что Козлянинов 27-го числа еще стоял в бухте Кеге. Поэтому Карл Зюдерманландский снова меняет свои планы и опять хочет атаковать Чичагова.
– Пока восточный ветер держит Козлянинова в Кеге, мы постараемся еще раз пощипать русского старца!
30 июля противники снова оказались ввиду друг друга к северу от Борнгольма, но сблизиться вследствие слабого ветра не могли.
Все старания герцога Карла в течение последующей ночи были направлены на то, чтобы не дать Чичагову стать между ним и Карлскруной. Когда же к утру ветер перешел на северо-запад, стало понятно, что если не поторопиться, вот-вот появятся корабли Козлянинова и тогда за жизнь шведского флота никто бы не дал и ломанного талера.
31 июля после полудня шведский флот вошел в Карлскруну, где тотчас же было свезено на берег множество больных. Дело в том, что помимо всего прочего, на шведском флоте начался настоящий мор, и вахту могла нести не более трети команды.
* * *
Еще весной, получив инструкции о выходе в море и соединении с главными силами флота, вице-адмирал Козлянинов был озабочен. Дел ему действительно прибавилось.
Много времени отнимали дела бумажные. Все рапорты Козлянинов, по старой привычке, переписывал три раза: один экземпляр – адмиралу Чичагову, второй – в Адмиралтейств-коллегию, третий себе на всякий случай. Многие адмиралы да и капитаны поручили переписку писарям, но он писарям не доверял. Матрос не должен много знать из того, что желает сообщить один флагман другому, кроме того каждый писарь – это источник всех сплетен и новостей на судне. Вокруг него всегда слишком много желающих узнать, что же написал адмирал, кого отличил, а кого, наоборот, обошел вниманием, какие планы на будущее. Козлянинов же не без оснований считал, что многие знания о его намерениях и труджностях – лишь многие печали для подчиненных.
С вахты пробили две двойные склянки – шесть часов вечера.
Бесшумно появился вестовой со стаканом крепко заваренного чая. Только он может входить в каюту без стука, если часовой у каюты сообщит ему, что адмирал сейчас один.
– Ты, Тимоха, готовь ужин к полуночи. Поеду я корабли осматривать.
– Слушаюсь, ваше превосходительство! – вытянулся матрос, глядя, как ему и положено по уставу, поверх левого адмиральского плеча.
Прежде всего прочего, Козлянинову надо было присоединить новостроенный архангельский корабль, зимовавший отдельно от эскадры в Рамсфиорде. Затем надлежало провести 100-пушечные корабли через копенгагенское мелководье. Для этого надо было их вначале почти полностью разгрузить, а потом снова загрузить. При этом все надо было делать тайно и по возможности быстро, чтобы не пронюхали шведы, а пронюхавши, не воспользовались беспомощностью русских гигантов.
Кроме этого, если в начале король Дании Христиан обещал, что его флот сопроводит козляниновские корабли за Борнхольм, чтобы они не стали добычей герцога Карла, то потом датчане всячески открещивались от былых обещаний. Ныне датчане гарантировали только безопасность в своих водах. Помимо всего прочего, при последней встрече Козлянинова с датским вице-адмиралом Шинделем, тот прозрачно намекнул, что датское гостеприимство тоже не безгранично и король не будет иметь ничего против, если русские покинут их в ближайшее время. Всего под флагом Козлянинова было 11 линейных кораблей, 3 фрегата и 2 коттера. Силы, прямо скажем, не малые, но для единоборства со всем шведским флотом явно недостаточные.
Между тем из столицы слали письма, оптимизма не прибавляющие. Вице-адмирал с хрустом ломал сургучные адмиралтейские печати с якорем, оплетенным канатом, и не находил для себя ответа на главный вопрос – когда выходит в море Чичагов и где назначена точка рандеву?
Собрав своих капитанов, Козлянинов был немногословен:
– Датчане сопровождать нас отказываются. Потому наш единственный шанс собрать все силы в один кулак и прорываться. Не смотря ни на что. Посему никаких крейсерских операций производить не будем. Ныне дорога каждая пушка! Какие будут мнения?
Других мнений не было.
К Борнхольму вице-адмирал послал коттер «Дельфин» забрать отправленных туда еще весной больных пленных шведов.
Наскоро перевооружали корабли. Вместо старых малокалиберных пушек ставили новейшие шотландские коронады. Особо была усилена артиллерия пленного «Венуса», командир которого капитан 2-го ранга Кроун умудрился установить на нем полсотни пушек. Узнав об этом, Козлянинов потер руки:
