А вспомогательная эскадра выдерживала на себе всю мощь артиллерии Эренсверда. Один Бог знает, чего это им стоило! Особенно доставалось оказавшемуся впереди всех «Перуну», но его геройский командир капитан-лейтенант Сенявин решил скорее умереть, чем оставить позицию.
* * *
А чем занимался в это время Нассау-Зиген? От Питкосари принц хорошо видел, что творится на эскадре Балле, но пока ничего не предпринимал, выжидая.
У начальствующего левым флангом Слизова было под началом три бомбардирских судна – главная его ударная мощь, которая должна была обрушиться анфиладным огнем на правый фланг шведов. За бомбардирскими судами держался десяток дубель-шлюпок, на которых сидели четыре сотни гренадер под началом бригадира Буксгевдена. Десант предполагалось высадить на песчаный мыс Санданеми для прикрытия батареи в три единорога, которые также надо было свезти на берег.
– Ну что, ребята, повоюем! Не боитесь, что шведа много? – спрашивал Слизов команды, на шлюпке канонерки объезжая.
– Был бы лес, а топор сыщем! – весело отзывались матросы.
Основу центра флотилии принца составляли семь галер гвардейского секунд-майора Ивана Кушелева. Рядом с ними в боевых порядках пять парусных шебек капитана 2-го ранга Хрущева. Их задача – стать правым бортом на шпринг против пролива Королевские ворота и огнем разгонять шведов.
Наконец над «Ласточкой» взвился сигнал: «Идти в атаку».
В это время неприятный случай произошел с галерой «Пустольга». Перед боем трое офицеров-преображенцев самовольно отправились на шлюпке погуляться на ближайший остров и, когда раздался сигнал идти в бой, их ждать не стали. Так все трое и остались сидеть на острове сторонними наблюдателями чужих подвигов. За старшего на галере прапорщик Гриша Терский. Однако вскоре и он был разорван ядром. Больше офицеров на галере не было, впрочем, сие никого не смутило.
– Чего думать, надо капитана из своих выкликать, пущай нами командует! – раздались крики. – Да побыстрее, а то швед больно нажимает!
– Любо ли вам будет, братцы, коли Лешка Тюнин за командира встанет! – прокричал кто-то из солдат.
– Любо! Любо! Лешка мужик головастый!
– А кого в помощь ему кликнем?
– Давай Ваньку Рунича да Гаврилу Елымова! Любо?
– Любо! Любо!
Лешка Тюрин, даром что сержант, но сержант полка Преображенского, а потому власть в свои руки сразу взял крепко, по-офицерски:
– Комендоры к орудиям! Остальные за весла! Рунич к пушкам, Гаврила к команде гребной! Раз-два-а! Раз-два-а! Эх, понеслась душа в рай!
Так на «Пустольге» и дрались весь день, причем не хуже остальных. О том, что в течение всего сражения на галере не было ни одного офицера на флотилии, узнали лишь, когда все было закончено.
Итак, по сигналу Зигена флотилия двинулась вперед. Одновременно Слизов начал высадку десанта на островок при входе в пролив. Шведы пытались противодействовать. Но их канонерки были отогнаны пушками Хрущева, а одна потоплена.
На правом фланге, где начальствовал граф Литта, дрались отряды канонерских лодок капитана Болотникова да майора Хвостова.
Галеры Хвостова отчаянно рвались между островом Тальхольмом и мелководным берегом. Сам Хвостов шел впереди своего отряда на шлюпке, самолично бросая лот. От пролетавших над головой ядер даже не отмахивался, некогда!
Сторожившие проход шведские канонерки дрались ожесточенно. Ядром была разнесена в щепки, где находился Хвостов. Самого его едва успели подцепить багром и вытащить, когда он уже захлебывался.
– Нахлебался я рочесальмской водички, на всю оставшуюся жизнь хватит! – шутил он, в себя придя.
Тем временем отряд измайловского секунд-майор Ивана Кушелева начал движение в Королевские ворота. При этом галеры были легкой мишенью для противника, но это никого не смущало. На галерах цвет армии – преображенцы, семеновцы и измайловцы, молодец к молодцу. Налегая на тяжеленные весла, гвардейцы кручинились:
– Вот бы в штыки ударили, вот бы отвели душеньку, а то ворочай туда-сюда коромысло ясеневое!
О самом Кушелеве впоследствии писали: «Поступал с благоразумием и храбростью, приличествующими начальнику столь знатного корпуса. И его трудами большею частию отнести должно порядок, наблюденный сими галерами посреди жестокого огня неприятельского на них устремленного».
Рядом с Кушелевым неотлучно капитан Митя Дохтуров, будущий генерал и герой 1812 года. Четверть часа назад ему пулей разорвало плечо, но он только перевязал рану шелковой рубашкой – и снова в бой.
Неподалеку на одной из лодок отставной полковник Карл фон Врангель, помнящий еще прусскую войну. С началом войны старик напросился во флот и вот теперь дрался наравне со всеми. О Карле фон Врангеле мы знаем немного. Гораздо больший след в истории оставил его внук, Фердинанд Врангель, знаменитый кругосветчик и полярный исследователь…
Вот одна из бомб попала в крюйт-камеру передовой галеры. Оглушительный взрыв – и на месте где только что была галера лишь обломки дерева да кричащие о спасении люди. Еще одна бомба угодила в шедшую рядом галеру «Хитрая», вызвав там пожар, который хоть с трудом, но потушили. С каждой минутой множилось число жертв, а ведь сражение еще только началось.
Только на исходе третьего часа пополудни удалось подтащить к входу в пролив прамы, и тяжелая артиллерия наконец-то расчистила путь.
Впрочем, шведы организованно отошли, а отойдя, вновь открыли яростный огонь.
Все это время принц разъезжал на шлюпке вдоль боевой линии. В парадном мундире при всех орденах, надушенный и напомаженный, он кричал командирам все, что знал по-русски:
– Впирод! Грибы! Такой-растакой твой мутер!
– А вон и наш «пирог с грибами» подплывает! – смеялись между собой матросы и солдаты. – Ишь, какой красавец, что глухарь на току – грудь лебедина, походка павлина!
– Взбодрил, ой взбодрил! – иронизировали офицеры.
Толку от поездок принца не было никакого, зато сумятицы он вносил немало.
– Лучше бы на своей «Ласточке» сидел, все одно больше бы толку было! – ругался Слизов, на выпендривания зигенские глядя.
В четвертом часу он не выдержал, спрыгнул в шлюпку, за ним подштурман Петров для записи всех докладов.
– Давай, греби вдоль линии. От принца нашего толку мало, кроме своих грибов, ни о чем и кричать боле не может! Посмотрим сами, как дела обстоят, да и людей приободрим! – крикнул Слизов шлюпочному старшине.
Появлению Слизова капитаны судов радовались несказанно. Гвардейские поручики и капитаны, они всего несколько недель как вышли в море, и советы опытного флотского служаки были как нельзя кстати.
– Благодарствуем, Петр Борисыч, как велели, так все в точности и сделаем! – кричали они вслед слизовской шлюпке.
Когда Слизов уже прошел всю линию и повернул назад, ядро разбило шлюпку. Подштурман Петров был разорван пополам. Самого Слизова тяжело контузило, но его выловили из воды матросы с ближайшего каика.
