– Нет во мне ни крохи зависти к Зигену, а есть лишь горечь горькая, что победа сия реками крови добыта, когда можно было все исполнить по-иному. Но дорога ли принцу заморскому наша кровь русская?
* * *
Победа была полная и безоговорочная. Захвачено нами при Роченсальме было за два десятка судов, потоплено еще три и три десятка сожжено самими шведами. Потери неприятельские были огромны. Одних пленных набралось за полторы тысячи. Нам победа тоже обошлась не дешево, мы потеряли взорванными галеру с двумя канлодками, а убитыми и ранеными почти тысячу.
Немецкий историк Штенцель так определил итог сражения: «Не подлежит сомнению, что Эренсверд сильно ослабил себя тем, что выделил из своих сил много отдельных отрядов, вина же в том, что проходы были недостаточно заграждены, лежит не на нем, а на короле… По-видимому, Эренсверд предполагал после отражения атаки Круза отойти со всеми своими судами, которые к тому времени расстреляли свои снаряды; но король приказал ему атаковать принца Нассау. Этот королевский приказ, во всяком случае, должен считаться ошибочным, даже если допустить, что король не знал о недостатке огнестрельных припасов; силы Эренсверда были уже истощены продолжительным боем, и он не был в состоянии противостоять свежим русским силам. Таким образом, частичная победа обратилась в тяжелое поражение.
Со стороны русских было ошибкой нападать главными силами с востока, и при этом слишком поздно, вместо того чтобы сделать наоборот; в последнем случае противнику мог бы быть отрезан путь отступления и он мог бы быть совершенно уничтожен. Эта ошибка была счастьем для шведов, которые благодаря ей, имели возможность отступить. Круз, который предвидел неудачу, незадолго до атаки должен был передать команду генерал-майору Балле; однако его взгляд на дело был правилен».
А вот мнение нашего историка В. Головачева: «Нассау-Зиген слишком увлекся своим старанием, чтобы вначале вовлечь в самую горячую схватку эскадру Балле. Если бы он, согласно мнению Круза, начал сам атаку, хотя бы с оставлением в эскадре у себя и большого числа судов, то свежая резервная эскадра на юге могла бы вернее или стать разбитой шведской эскадре на выходе с большого роченсальмского плеса и довершить ее уничтожение, или же в помощь Нассау-Зигену атаковать ее на самом рейде, когда она была бы ослаблена нашими главными силами… Победа одержана не превосходством наших сил, но непоколебимой стойкостью и мужеством наших команд и офицеров, выдержавших на эскадре Балле 8 сряду упорную и неравную битву, и затем по всюду атаковавших отважно неприятеля».
* * *
Итак, остатки шведской флотилии бежали на запад к Ловизе. На следующий день после одержанной победы Нассау-Зиген, собрав совет флагманов, высказал свои соображения:
– Пусть армия наступает в лоб, а мы войдем в устье Кюмени, частью подойдем к берегу у Абборфорса, высадим десант и ударим шведам в тыл. Возражений особых ни у кого не было. Но свои пять копеек вставил, как всегда, правдолюб Слизов:
– Думаю, что шведы нашего подхода дожидаться не станут и сами перейдут на правый берег Кюмени. Для начала можно послать туда небольшой отряд, чтобы оглядеться. Ежели мне будет оказано доверие, то могу и возглавить его!
Принц на предложение слизовские только неопределенно покачал головой и на этом высокий совет был окончен.
Императрице Екатерине Насау-Зиген слал теперь письма с уверениями в своей гениальности: «Король находится еще в Хегфорсе. Я думаю, что понадобится лучшая из его лошадей, чтобы спасти его особу… Надеюсь скоро прислать вам известие о вторичной победе».
Однако граф Мусин-Пушкин наступать никак не собирался. Находясь всего в нескольких часах езды от Роченсальмского рейда, он и встречаться-то с принцем не по; елал. Так был упущен шанс, быть может, заставить сложить оружие всю шведскую армию.
Однако принц решил действовать и плевать он хотел на какого-то там графа! 22 июля флотилия двинулась на запад. Едва шведы узнали о движении гребного флота к ним в тыл, как оставили свои позиции у Хегфорса и, перейдя на правый берег Кюмени, сожгли за собой все мосты. Затем шведская армия начала стремительно уходить на Ловизу. Это отступление скорее напоминало бегство. Вот бы где сесть шведам на плечи и гнать их, пока те не склонят свои знамена! Но «мешок нерешимый» и на этот раз полностью оправдал свое прозвище – наша армия шведов не преследовала.
Узнав о бегстве короля Густава после Роченсальма, Екатерина осталась очень довольна новостью:
– Фуфлыга удрал как собака, которую гонят с кухни, опустив уши и поджав хвост!
* * *
Через неделю после Роченсальма гвардейский отряд атаковал укрепления шведского Гегфорса: Генерал Нумсен ударил от Фридрихсгама, а Сухтелен от деревни Сулилля. Дело было смелое и успешное. Шведов выбили одним лихим ударом. Потрясенные недавним разгромом своей флотилии, они откатились за Кюмень. При этом опять отличился недавний герой Роченсальма – измайловский секунд-майор Кушелев, которого тут же произвели в генерал-майоры.
С самой флотилии же решено было сделать высадку на финский берег и попытаться овладеть батареями, под прикрытием которых спрятались остатки шведского гребного флота. Подготовка к этой непростой экспедиции растянулась на одиннадцать дней. Однако Сергея Тучкова, как контуженного в сражении, в экспедицию не определили.
Посчитав это едва ли не за личное оскорбление, Тучков отправился к самому Нассау-Зигену. На просьбу молодого капитана принц лишь пожал плечами:
– Вы же контужены!
– Контузия моя уже прошла!
– Кроме сего, ваша рота не имеет сухопутных пушек! А зачем нам артиллерист без пушек?
– Вы не совсем правильно информированы, ваше высочество, – вежливо вставил свое слово Тучков. – На «Симеоне» имеется несколько трехфунтовых армейских пушек, да и трофейных пушек тоже немало!
– Хорошо, – кивнул Зиген. – Хотите воевать, ступайте в десант и берите с собой свои пушки!
К вечеру того же дня установив свои пушки на артиллерийские плоты, Тучков был готов к новому сражению. За этим дело не стало. Канонерской лодкой его потащили куда-то в ночь по узкому фарватеру. Только под утро подошли к отмели. Галеры и канонерки начали обстрел, а Сергей сидел со своими пушками на плоту в ожидании команды высаживаться. Наконец невдалеке на шлюпке появился Нассау-Зиген.
– Почему офицер сидит без дела? – недовольно пробурчал он. – Это не порядок! Езжайте на галеру «Москва» и помогите ее артиллеристам действовать навесным огнем!
– Есть! – приложил пальцы к треуголке Тучков.
«Москва» стояла неподалеку, спрятавшись от ответного шведского огня за большим камнем, однако и сама по этой причине почти не могла стрелять. Оказав помощь на галере, Тучков думал было только вернуться назад, как принц отправил его ставить на ближайшем островке новую батарею, чтобы бить шведам во фланг.
По сигналу с флагманской галеры начали движение к берегу шлюпки. Галеры из-за мелководья вынуждены были держаться в двух милях от берега. В шлюпках – батальон гвардии и батальон тенгинцев. На подходе к берегу, шведы встретили десант огнем, но это наших не остановило. Но когда в бой вступили береговые батареи, дело осложнилось. Чтобы заставить шведов прекратить огонь, в стороне от шведских пушек были высажены две роты семеновцев. Отправившийся в разведку сержант Мистров вскоре донес, что вышел в тыл шведским пушкам, который не охраняется. В тыл батареи скрытно через кустарник двинулась рота капитана Хованского. С собой они тащили на руках несколько полевых пушек. Поставив их с тыла, открыли огонь по шведским батареям. Первые выстрелы произвели желаемое действие. От неожиданности шведы сразу прекратили обстрел десанта.
