…Николай Александрович был аристократом – по убеждениям, образу мыслей и стилю жизни. Не потому ли его взгляды остались непонятыми и непринятыми в эпоху господства машинной цивилизации, всеобщей стандартизации, торжества алчного капитализма, демократии и демагогии. У него были свои представления об идеальном обществе, в котором «социальная организация обеспечивала бы каждому возможность полноты жизни. Необходимо стремиться к синтезу аристократического, качественного принципа личности и демократического, социалистического принципа справедливости и братского сотрудничества людей».
…Каждому из нас дарована жизнь – единственное бесценное достояние, и свобода выбирать пути приспособления или преодоления, признания Бога или дьявола (или их отрицания), возможность творить на Земле добро или зло, красоту или уродство. Это пытался растолковать Бердяев, обращаясь не к толпе, не к массе обывателей и не к избранным интеллектуалам, а к каждому лично. Жаль, что понять его ясные и простые мысли очень непросто людям, привыкшим к хитросплетениям ума, лицемерию и притворству, притерпевшимся к приниженной, робкой жизни. А ведь каждого из нас через не очень долгий срок ждет полнейшая несвобода, называемая смертью. Мы бессмертны, пока живы.
Может возникнуть вопрос: почему из множества знаменитых философов XX века выбран один Н. А. Бердяев? Потому, что его идеи остаются чрезвычайно актуальными поныне и требуют осмысления, разработки, принятия к сведению. Это относится прежде всего к концепции «техногенного человека» и «технозойской эры». Почему его творчество (подобно идеям Кропоткина) никогда не пользовалось популярностью в обществе? Так было и в царской, и в советской, и в нынешней обуржуазившейся России. Его имя некоторое время громко звучало на Западе, идеи подхватывали известные писатели и мыслители-экзистенциалисты (от лат. «экзистенция» – существование) и персоналисты. Ведь Бердяев в некоторой степени философски оправдал лозунги свободы личности, столь популярные в странах буржуазной демократии.
Для Бердяева личность – абсолютная ценность, всеобъемлющее духовное единство, воплощенное в человеке. Общество и Космос – это части личности, а не наоборот, как обычно считается. Личность принадлежит одновременно и текучему времени и недвижной вечности; она изменчива, оставаясь неизменной; она пространственно связана с телом и находится вне пространства; она олицетворяет единство сознания и материи. «Человек не только от мира сего, но и от мира иного; не только от необходимости, но и от свободы; не только от природы, но и от Бога».
«Человек – микрокосм, в нем дана разгадка тайны бытия – макрокосмоса… – утверждал Бердяев. – Человек потому постигает тайну Вселенной, что он одного с ней состава, что в нем живут те же стихии, действует тот же разум… Человек – вселенная…» Смысл личности не ограничен собственным бытием. Любовь, свобода, творчество – три взаимосвязанные опоры мировоззрения Бердяева. «Свобода – любовь. Рабство – вражда. Выход из рабства в свободу, из вражды «мира» в космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей природой… Творческий акт всегда есть освобождение и преодоление». Свободу он определял многократно, раскрывая ее характерные черты: «Свобода – таинственна, изначальна, исходна, бездонна, безосновательна, иррациональна. Со свободой связана тайна греха и тайна искупления. Христос – свобода…»
Важно различать иллюзию политических свобод от свободы духовной, подлинной. Свобода изначально дарована личности для творчества, для выхода из царства необходимости. «Творчество неотрывно от свободы»; «В творческой свободе есть неизъяснимая и таинственная мощь созидать из ничего, недетерминированно, прибавляя энергию к мировому круговороту энергии». (Вернее было бы сказать о дополнительной организованности, упорядочении этих круговоротов; но учтем, что Бердяев не любил признавать организацию и порядок как ограничения свободы.)
Свобода первичнее Бога и мира, ибо без нее нет творчества. «С этой точки зрения, – писал Бердяев, – можно сказать, что свобода не создается Богом, она коренится в Ничто…» В таком предначальном Ничто, в бездне Небытия, коренится свобода.
Бердяев резко разделял духовное и природное. В первом видел проявление свободы, жизни творчества, личности. Бога; во втором – необходимости, косности, определенности, пассивности материи. Дух должен властвовать над материальным миром, творчески преображать его. Все, что мешает этому, необходимо преодолевать, будь то общественные или природные силы. Поэтому Бердяеву были одинаково чужды и буржуазный индивидуализм, и социалистический коллективизм (в первом случае – подчинение материальным ценностям, во втором – общественным установлениям):
«Демократический век – век мещанства, и он неблагоприятен появлению сильных личностей».
Такой мыслитель-анархист, персоналист, вольно или невольно противопоставляет себя любой общественной системе, любому государственному механизму. В сущности, Бердяев создавал учение, отражающее его личность. И это естественно. Философия субъективна; это взгляд на мир, человека, познание с позиции конкретной личности; и чем эта личность самобытней, интеллектуальней, свободней и вдохновенней, тем интересней и талантливей ее философские построения. И еще одно качество должно присутствовать у творческой личности – ощущение тайны бытия. Оно позволяло Бердяеву открывать новые горизонты познания. Ведь Неведомое – безбрежный океан, в котором находятся островки знаний…
Завершая этот очерк, коснемся темы России. Бердяев высказал мысль пророчески верную: «Перед Россией стоит роковая дилемма. Приходится делать выбор между величием, великой миссией, великими делами и совершенным ничтожеством, историческим отступничеством, небытием. Среднего, «скромного» пути для России нет».
Здесь выражена мысль о своеобразии жизни и гибели крупнейших общественных организмов. В природе слоны или мамонты не способны превратиться в юрких мышей или сусликов, прятаться в норках; они вынуждены либо оставаться гигантами, либо вымереть. И среди личностей вымирают в неблагоприятных условиях великие. В общественной жизни у крупнейших государств тоже выбор невелик: величие или деградация и бесславная гибель.
Литераторы
Гениальными людьми были изобретатели письменности, но их имена нам неизвестны. Гениальные сочинения создавали и из уст в уста передавали люди с незапамятных времен. И тут тоже новаторство невозможно определить. Многие религиозные гимны, тексты, а также эпические поэмы, сказания являются литературными шедеврами, остающимися анонимными. Литературный язык, поэзия возникли задолго до того, как появилась письменность. Так что первые литературные памятники имели долгую предысторию. Скажем, рукопись «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», которая была очень популярна у египетских читателей около четырех тысячелетий назад, заканчивалась подписью: «Писец ловкий пальцами Амени-Амонаа». Но вряд ли этого человека можно считать автором данного произведения.
Еще раньше возникла в Двуречье литература шумеров, которую нередко считают древнейшей в мире. Прекрасные образцы художественной литературы запечатлел сравнительно молодой, но чрезвычайно распространенный памятник – Библия (Ветхий Завет). В частности, в нем приведена «Песнь песней Соломона», однако нет убедительных оснований считать, что сочинил ее этот знаменитый царь. Выдающийся индийский героико-философский эпос «Махабхара» тоже, по существу, безымянное творение народа.
