Другая идея Вернадского, заслуживающая серьезного внимания, относится к представлению о человеке – творении биосферы – не только как о телесном, но и духовном, интеллектуальном существе: «…Человек, являясь частью биосферы, только по сравнению с наблюдаемыми на ней явлениями может судить о мироздании». И еще: «До сих пор историки, вообще ученые гуманитарных наук… сознательно не считаются с законами природы биосферы – той земной оболочки, где может только существовать жизнь. Стихийно человек от нее неотделим».
Владимира Ивановича часто называют творцом учения о ноосфере (сфере разума). В действительности ничего подобного он не создавал, а выдвинул гипотезу, согласно которой человек преобразует природу, используя свой интеллект и руководствуясь научной мыслью. Термин «ноосфера» он заимствовал у своих современников, французских философов Э. Леруа и Т. де Шардена. Однако сами они стали разрабатывать концепцию ноосферы под впечатлением сорбоннских лекций Вернадского и последующих бесед с ним…
Впрочем, справедливости ради надо заметить: еще в начале XX века упомянутый Дж. Мерей писал: «…В пределах биосферы у человека родилась сфера разума и понимания, и он пытается истолковать и объяснить космос; мы можем дать этому наименование ПСИХОСФЕРЫ». Примерно то же имел в виду Т. де Шарден, говоря о «Духе Земли». В отличие от них, Вернадский исходил прежде всего из глобальной геологической деятельности человека, отчасти в развитие идей американского ученого Г. Марша («Человек и природа, или О влиянии человека на изменение физико-географических условий природы», 1866), немецкой географической школы XIX века (А. Гумбольдт, Ф. Ратцель и др.), а также ряда других исследователей. При этом Владимир Иванович подчеркивал особую роль науки: «Научной мыслью и государственно организованной, ею направляемой техникой, своей жизнью человек создает в биосфере новую биогенную силу».
Ученик Вернадского, замечательный минералог и геохимик академик А. Е. Ферсман называл эту геологическую силу не биогенной, а техногенной, справедливо отмечая принципиально важное значение техники в преобразовании природной среды. Однако Владимир Иванович, оставаясь энтузиастом науки, по-видимому, переоценивал ее роль в жизни людей и природы. Это стало особенно ясно во второй половине XX века, когда остро встали экологические проблемы, связанные с уничтожением многих видов растений и животных, загрязнением природных вод, почв и атмосферы, обеднением ландшафтов, опустыниванием, истощением минеральных и водных ресурсов, дестабилизацией погоды и климата…
Анализ показывает: техногенез действует на биосферу преимущественно разрушительно, вызывает ее деградацию, а вовсе не переход на более высокий уровень сложности и организации. Она превращается в глобальную область господства техники (техносферу), чья деятельность направляется не столько научной мыслью, сколько системой постоянно растущих материальных потребностей, экономическими принципами, борьбой за власть и прибыль, а также другими факторами, в том числе невежеством.
Впрочем, Вернадский сознавал, что человек отчуждается от создавшей его природы. По его словам, «благодаря условностям цивилизации эта неразрываемая и кровная связь всего человечества с остальным живым миром забывается, и человек пытается рассматривать отдельно от живого мира бытие цивилизованного человечества. Но эти попытки искусственны и неизбежно разлетаются, когда мы подходим к изучению человечества в общей связи его со всей Природой». Он не мог представить, что люди будут и впредь рассматривать окружающую природу лишь как средство для удовлетворения своих материальных потребностей, мало заботясь о ее состоянии, используя научные достижения почти исключительно для экстенсивной эксплуатации ее ресурсов.
Ученый думал о ноосфере, надеялся на ее создание уже в XX веке Действительность опровергла эти мечты. Заблуждение гения? Вряд ли. Только вот достижение того, что он подразумевал под ноосферой, оказалось необычайно трудной задачей. Ее не решить посредством создания более совершенных технических средств, технологий.
Еще древнегреческий философ Аристотель отметил: «Природа дала человеку в руки оружие – интеллектуальную и моральную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сторону; поэтому человек без нравственных устоев оказывается существом самым нечестивым и диким». Следовательно, на пути к ноосфере необходимо духовное обновление человечества, преобразование не столько окружающей среды, сколько внутреннего мира людей. Идея ноосферы обладает эвристическим потенциалом, помогая сопоставлять реальность с тем идеалом, к которому следует стремиться.
Сам Вернадский был, можно сказать, человеком ноосферы. Он старался делать все возможное для развития научных идей и претворения их в жизнь. Работал на благо родины, науки и всего человечества, не обращая внимания на то, при какой власти трудится. Еще во времена Российской империи он организовал при Академии наук Радиевую комиссию (1910). Во время Первой мировой войны стал одним из инициаторов создания и председателем академической Комиссии по изучению производительных сил России. Эти организации плодотворно работали и при советской власти. В гражданскую войну (1918–1920) он основал, став первым ее председателем, Украинскую академию наук. В дальнейшем ему довелось организовать ряд академических комиссий, лабораторий, институтов.
Конечно, Владимир Иванович был патриотом России – СССР. Однако отношение ученого к господствовавшей с 1917 года в стране марксистско-ленинской философии было, мягко говоря, неоднозначным. Не случайно официозные круги подвергали резкой и несправедливой критике его философские взгляды. Вернадский не стал отмалчиваться. Он откровенно признался: «Я философский скептик. Это значит, что я считаю, что ни одна философская система… не может достигнуть той общеобязательности, которую достигает (только в некоторых определенных частях) наука». «Я как философский скептик могу спокойно отбросить без вреда и с пользой для дела в ходе моей научной работы все философские системы, которые сейчас живы». Это было сказано в 1932 году.
Преуменьшал ли ученый на самом деле значение философии? Нет. Он писал: «Философская мысль играет огромную, часто плодотворную роль в создании научных гипотез и теорий». Более того, надеялся, что философское осмысление концепции биосферы позволит преодолеть господствующее в науке механистическое мировоззрение, основанное на данных физико-математических и химических наук. По его мнению, разработанные таким образом модели мироздания и Земли демонстрируют механический синтез Космоса: «В сущности, этот мир космоса дает нам совершенно чуждое, нас не трогающее впечатление и, очевидно, представляет схему, далекую от действительности». И верил, что эта формализация будет преодолена: «Есть всегда ученые, которые ярко чувствуют и охватывают живую реальную природу нашей планеты, всю проникнутую вечным биением жизни, и для которых это понимание единой Природы является руководящей нитью всей научной работы».
Увы, и в этом случае он проявил излишний оптимизм. По-прежнему чрезмерно популярны модели мертвой Вселенной, рожденной… нет, взорвавшейся как некая сверхсупербомба (идея, обоснованная с позиций ядерной физики и квантовой механики), а также мертвой Земли, по которой механически перемещаются плиты литосферы (геофизическая теория). Жизнь и разум в подобных моделях остаются частными случайными и ничтожными явлениями в механике Мироздания. А с позиций Вернадского следовало бы говорить о жизни Земли (не только – на земле) и предполагать возможность биосферы Вселенной.
