Книга Кайрос, страница 1. Автор книги Анастасия Монастырская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кайрос»

Cтраница 1
Кайрос

Наре

Мир создан был из смешенья грязи, воды, огня,

воздуха с вкрапленным в оный криком «Не тронь меня!»

И. Бродский

Время пожирает все.

Больше всех городов Мара любила Питер – за чувство бездомности.

В этом городе она была везде и нигде.

Всем и никем.

Со всеми и сама по себе.

Ближе к вечеру город стирал ее суть, утром рисовал заново. Отражение в зеркале подсказывало, какой Мара будет сегодня.

Сегодня она ведьма.

Квартиру сняла неделю назад. Хозяйка – интеллигентка в пятом поколении – долго извинялась за отсутствие мебели и ремонта. Мара безучастно приняла извинения и заплатила за полгода вперед.

Квартирка была маленькой, выбеленной до нищенской чистоты. В узкой, похожей на чулок, комнате, кривилось окно в облупленной раме. Если забраться на широкий подоконник, можно увидеть весь двор-колодец: толстый тополь с обрубленными ветвями, голубые скамейки под снегом, красный мяч, забытый с осени. На мяче, нахохлившись, сидела грустная и больная ворона. Сюжет для Пикассо.

Все это Маре понравилось.

Понравилось и старинное зеркало во всю стену – овальное, в черной резной раме.

В день новоселья купила кресло и поставила напротив своего отражения. Теперь есть, с кем говорить.

Бабка в зеркале проявилась размыто – то ли амальгама старая, подернутая разводами и временем, то ли бабка пребывала не в духе.

– Опять налегке? – подслеповато прищурилась.

– Лишние вещи – лишние судьбы. Сама учила.

– Не тому я тебя учила, – выглядела она и правда неважно. – Да что теперь говорить? Всегда все делала по-своему!

– Как и ты, – мгновенно ощерилась Мара. – Одного поля ягоды.

– Волчьи, на бузине настоянные. Съешь – отравишься! Что, в слова, внучка, играть будем, или сразу к делу перейдем?

– Хоть в слова, хоть к делу. Я тебя не звала. Сама явилась.

Рука с узловатыми нитками вен неуверенно легла на стекло. Примерилась. Надавила. Старые зеркала прочно держат мертвых, не то, что новые. Через новые – любой морок пройдет, не зацепится. После нескольких попыток Софья признала поражение:

– Пора тебе, Марушка. Время сгустками. Не опоздала бы. Дни наперечет. Еще немного, и не справишься. Жаль, не дожила я, помочь не смогу.

– Не дожила – сама виновата, – Мара и без старухи знала, что время пришло. День за днем тасовала имена, не зная, кто сделает первый шаг, будет ли этот шаг правильным и надо ли ей, Маре, вмешиваться. Оставить все, как есть? Пусть между собой передерутся. Один свое возьмет, и ладно…Маре ничего из обещанного не надо: ни силы, ни власти, ни времени. Свою бы жизнь прожить – хоть и кое-как, но по-своему.

Бабка сделала еще одну – слабую – попытку проникнуть в комнату. Зеркало хрустнуло, подернулось белесоватым инеем. Выстояло.

– Что о том говорить, Марушка? Ошиблась я. Всю жизнь грызла чужие души, а тут ошиблась. Не по зубам душа оказалась. Да что там душа! Душонка!

Старуха ударила по стеклу в бессильной ненависти – появилась тонкая паутинка морщин. Неужели пройдет?

– Придется тебе, внученька, все самой сделать. Помнишь, дитятко, как учила тебя?

Руки слепо и быстро шарили по стеклу, и казалось, что их у бабки отнюдь не две.

– Ты главное, не бойся, – жадно шептала старуха. – Тетрадочку мою возьми, прочитай еще раз и делай все, как там сказано. Поняла? Послушаешь меня, силу невиданную обретешь, мне поможешь. Поможешь ведь, внученька? Кровинушка! Одна осталась.

Застонала:

– Вырваться отсюда хочу, Марушка! День за днем муку терплю – силы на пределе. Холодно тут, неуютно. Не успокоиться. А с тобой мы потом славно заживем. Как раньше.

– Куда рвешься, коли мертвая?

– Думаешь, мертвая, так и со счетов списать можно? – узкие губы приоткрыли ряд желтоватых хищных зубов. – Ошибаешься, внученька. Вам, живым, и не понять, какая власть у вас в руках и что с ней сотворить можно, а мы-то здесь зна-а-а-ем… Вырвусь отсюда – еще служить мне будешь. Прощения попросишь. Го-о-рдая! Всю жизнь гордячкой была, как и мать твоя…

Знала, чем задеть. Пусть и по ту сторону, но былой хватки не потеряла. Только зря про мать напомнила… Тема запретная, неблагодарная. Густая волна ненависти стремительно поднялась по пищеводу, лоб покрылся холодной испариной. Пальцы сами собой сложились в ведьминский знак. Ударить бы по ней со всей силы, наотмашь, чтобы кости хрустнули, смялись, чтобы взвыла старуха от фантомной боли, скорчилась, поникла…

Вовремя опомнилась. Бабка того и ждет, провоцирует, вон как подобралась в прыжке. Чисто кошка. Ей всего-то через стекло пройти, а там никого не пожалеет, внучку – первую уничтожит. Не те времена, чтобы жалеть. Каждый за себя.

Мара с усилием разжала пальцы, сглотнула, отгоняя привкус ненависти:

– Все, выходит, рассчитала. Всем роли распределила. Только и осталось, что за ниточки подергать. Так?

Веки старухи дрогнули. Словно Мара сама их за ниточки потянула. Взгляд злой и колючий. Живой. Все сокрушит, ничего не оставит. Вот и Мара такая же.

– Уходи. Не о чем нам с тобой говорить. Каждый сам за себя. У тебя свой путь, у меня – свой. Не пересечемся.

Бабка зябко куталась в черную шаль и молчала. Даже сквозь стекло Мара чувствовала запах табака и тлена. Так же пахли и мысли.

– Изменилась ты, Марушка. Сильно изменилась. Постарела. Страшно со временем шутки шутить да в прятки играть? Стра-а-а-шно. Правильно боишься. В тетрадочке ведь не все написано, многое здесь осталось, – она постучала себя пальцем по лбу, палец мягко проник в череп до самого основания. Бабка вынула его и недоуменно рассмотрела – лохмотья кожи, сквозь которые желтела кость. Во лбу – дырка с рваными краями.

– Плоти совсем не осталось, – сообщила зачем-то растерянно. – Тлею. Больно. И не забыться, здесь и так забытье…

– Уходи, – упрямо повторила Мара. – Оставь нас в покое! Всю жизнь по твоим правилам играем, себя растеряли. Ты же нас уничтожила! Всех!

– Сочтемся обидами? – спокойно ответила старуха. – Пусть так. Честно. Самой надоело притворяться: дитятко, Марушка, кровинушка… Тьфу! То, что ненавидела и ненавидишь меня, знаю. Так и мне тебя любить незачем. Но люблю. Столько сил в тебя вложено. Только нас с тобой не любовь держит, а время. Оно посильнее любви будет. Время всего сильней. Думаешь, я тут не вижу, как сама к ним подбираешься? Круг за кругом сужаешь. Со мной или без меня – ты все равно это сделаешь. Не противься, Мара. Без меня ты с ним не справишься. Против Кайроса никто не устоит.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация