Кринстон внимательно смотрел на кончик своей сигары.
– Он не произвел на меня такого впечатления, – признался он.
– По крайней мере, из разговора по телефону.
– Если бы вы встретились лично, у вас бы сложилось несколько
иное мнение, – заметил Мейсон.
– Послушайте, – внезапно сказал Кринстон, – мне не нравится,
как вы ведете дело.
– Нет? – холодно переспросил Мейсон.
– Нет! – громко заявил Кринстон.
– А что вам не нравится? – поинтересовался адвокат.
– Я думаю, что вы даете ускользнуть сквозь пальцы прекрасной
возможности. Все быстро разрешится, если мы пойдем на сделку с Блэкманом.
– Нет, – ответил Мейсон резким тоном, не вдаваясь ни в какие
объяснения.
– А я думаю именно так, как сказал, и приказываю вам
немедленно связаться с Блэкманом и дать ему то, что он хочет. В разумных
пределах, естественно.
– Ни о каких разумных пределах там не может быть и речи, –
ответил Мейсон. – Такие типы не знают, что это такое. Он вначале выяснит, что
мы понимаем под разумными пределами, а потом увеличит ставки.
– Хорошо. Пусть увеличивает. В это дело вовлечены большие
деньги, и мы не можем позволить себе проиграть.
– Вы боитесь, что Фрэнсис Челейн сломается под давлением? –
спросил Мейсон.
– Интересные вопросы вы мне задаете! – воскликнул Кринстон.
– Особенно после того, как в вашем кабинете у нее случился нервный срыв, а вы
поместили ее вне досягаемости полиции.
– Я не говорил, что сделал что-либо, чтобы Фрэнсис Челейн
оказалась вне досягаемости полиции, – напомнил Мейсон.
– Это сказал я.
– Да, я слышал. К тому же кричать вам совсем необязательно.
Кринстон поднялся с кресла, выкинул сигару в корзину для
мусора и гневно уставился на адвоката.
– Все, – заявил он. – С вами покончено.
– Что вы имеете в виду? – спросил Мейсон. – Кто со мной
покончил?
– Вы меня больше не представляете. Вы также больше не
представляете мисс Челейн.
– Мне кажется, – медленно ответил адвокат, – что мисс Челейн
сама в состоянии решить этот вопрос. Я подожду, пока она лично не скажет мне об
этом.
– Она вам скажет, как только я с ней поговорю.
– А где, интересно, вы собираетесь с ней разговаривать? –
улыбнулся Мейсон.
– Не беспокойтесь, я найду где. И тогда с вами все будет
кончено. Вы – сапожник. Вы, конечно, мудро поступили в некоторых вопросах, но
вы черт знает куда завели все дело. Я собираюсь нанять адвоката и…
Мейсон внезапно встал и двинулся вокруг стола. Кринстон
внимательно следил за его приближением, глаза его смотрели прямо, но в них
понемногу начала появляться паника. Мейсон встал перед посетителем. Его взгляд
был холоден и спокоен.
– Пусть между нами не останется никакого недопонимания по
этому вопросу, – заявил адвокат. – С настоящего момента я вас не представляю,
не так ли?
– Вы абсолютно правы!
– И, пожалуйста, не думайте, что ваше дело для меня так
важно. Мисс Челейн уже давно бы попросила меня заняться имуществом, если бы
только мое положение адвоката, представляющего интересы здравствующего партнера
фирмы «Кринстон и Нортон» давало мне возможность выступать в качестве адвоката
при рассмотрении вопросов, связанных с имуществом.
– Больше вам об этом нет нужды беспокоиться. С другой
стороны, особо не рассчитывайте, что займетесь вопросами имущества. Вы не
будете представлять никого и ничего. Я собираюсь нанять себе другого адвоката,
и он также будет действовать от имени Фрэнсис Челейн.
– Вы идиот и попали в подставленный капкан, – медленно и
зловеще сказал Мейсон, – потому что, как я догадываюсь, вы наймете адвоката,
которого предложил Блэкман, не так ли?
– И что, если так? – спросил Кринстон.
Мейсон холодно улыбнулся:
– Ничего. Вперед! Заходите в капкан еще дальше, если вам так
хочется.
Взгляд Кринстона несколько смягчился.
– Послушайте, Мейсон, я ничего не имею против вас лично, но
это деловой вопрос. Я думаю, что вы можете все испортить, и я считаю, что вы уж
слишком придерживаетесь правил этики. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли.
Фрэн для меня много значит, я ей как дядя. Я всегда был заинтересован в ее
судьбе и прослежу, чтобы ее никто не надул. Я считаю, что в данном случае нужен
кто-то, кто может прийти к соглашению с Блэкманом. Он заявил, что с вами не
будет разговаривать, даже если вы останетесь последним человеком на свете.
Мейсон рассмеялся. В его смехе послышались горечь и
безжалостность.
Кринстон упрямо продолжал:
– Что бы ни произошло, я на стороне Фрэнсис Челейн. Я не
знаю, что могут показать улики, но я буду держаться вместе с ней, несмотря ни
на что. Уясните это себе. Твердо уясните. Я – деловой человек, а они понятия не
имеют о том, как заключаются сделки и строятся отношения в этом мире. А я
прослежу, чтобы ее никто не надул.
Он повернулся и с достоинством направился к двери. Мейсон
внимательно следил за ним.
– Не думал, что вы такой простофиля, – сказал адвокат, когда
Кринстон взялся за ручку двери. Тот резко повернулся.
– Терпеть не могу это слово! – заорал он. – Я никому никогда
не позволяю называть меня простофилей!
– Вы его еще больше возненавидите к тому времени, как
закончится это дело, – заметил Мейсон, направляясь обратно к своему столу.
Кринстон с минуту размышлял, затем вернулся на место.
– Хорошо, раз вы считаете себя таким умным, я вам кое-что
скажу, – начал он. – Вы все испортили с самого начала, как только взялись за
дело. Я знаю, что не могу уволить вас как адвоката мисс Челейн. Это должна решить
она сама, но я посоветую ей от вас избавиться. Однако, если она меня не
послушает, я хочу дать вам совет: следите за Пуркеттом, дворецким.
– А вот теперь вы меня заинтересовали, – признался Мейсон. –
Продолжайте и объясните, к чему вы клоните.
– О, так, значит, вы готовы послушать совет? – саркастически
заметил Кринстон.
– Я хочу узнать, почему вы вообще упомянули имя Пуркетта, –
ответил Мейсон, холодным взглядом наблюдая за посетителем.
– Если я вам отвечу, у вас хватит ума воспользоваться полученной
информацией?
Мейсон не стал отвечать, а слегка наклонил голову набок, как
человек, который очень хочет услышать то, что ему собираются сказать.
