В дверь кабинета громко постучали.
– Откройте! – приказал грубый голос.
Мейсон не обращал никакого внимания на шум в приемной,
продолжая неотрывно смотреть на миссис Мейфилд.
– Если это поможет разобраться с делом, вы найдете кого-то,
кто поклянется, что машину брали из гаража, а спидометр был отключен или
отведен назад? – спросил адвокат.
– Нет, – покачала головой экономка. – Машины оставались в
гараже.
Мейсон принялся расхаживать из угла в угол.
В дверь кабинета стали стучать в два раза громче.
– Это полиция! – закричали в приемной. – Открывайте
немедленно.
Внезапно Мейсон расхохотался.
– Ну я и идиот! – воскликнул он.
Экономка сморгнула слезы и уставилась на него широко
раскрытыми глазами.
– Естественно, машину не брали из гаража. Ни одна из них не
покидала гараж. – Он ударил кулаком в ладонь и резко повернулся к экономке: –
Если вы хотите что-то сделать для Фрэнсис Челейн, опять поговорите с Пуркеттом.
Подробно все обсудите. Снова вспомните все детали, чтобы при любых
обстоятельствах он не изменил своих показаний.
– Вы хотите, чтобы он заявил, что машина оставалась в гараже?
– спросила миссис Мейфилд.
– Я хочу, чтобы он сказал правду, но говорил ее уверенно,
так, чтобы никто не смог поколебать его, когда он окажется на месте дачи
свидетельских показаний в зале суда. Пусть он заявляет, что машина не покидала
гараж ни разу за всю ночь, что двери гаража были закрыты и что никто не смог бы
выехать на машине из гаража таким образом, чтобы он не услышал.
– Это правда. Он говорил именно это.
– Так вот, если вы хотите помочь Фрэнсис, отправляйтесь к
Пуркетту и проследите, чтобы ничто на свете не могло поколебать его.
– Я сделаю все, что нужно, – пообещала она.
– Вы сказали полиции что-нибудь о получении денег от Фрэнсис
Челейн? – быстро спросил Мейсон.
– Нет. Я сказала им, что она дала вам деньги, но я не знаю,
сколько и в каких купюрах.
Дверь в кабинет жалобно заскрипела – ее явно хотели
выломать. Мейсон подошел и открыл замок.
– Какого черта вы ломитесь в мой кабинет? – спросил он
суровым тоном.
В комнату влетел коренастый, широкоплечий мужчина с толстой
шеей и страшно недовольным видом.
– Я сказал вам, кто я. Я из полиции.
– Мне плевать, будь вы сам Муссолини, – ответил Мейсон. – Вы
не имеете права вламываться ко мне.
– Черта с два! Я беру эту женщину под охрану.
Миссис Мейфилд вскрикнула.
– На каких основаниях? – попытался выяснить Мейсон.
– Как важную свидетельницу, показания которой имеют
существенное значение в деле об убийстве, – ответил полицейский.
– Почему-то вы ее не брали под охрану как свидетельницу,
пока она не зашла ко мне в кабинет, – заметил Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– То, что говорю, – ответил Мейсон. – Вы сидели перед входом
в мой офис и следили за ним, пока не пришла миссис Мейфилд. Как только она
появилась, вы бросились звонить начальству, и вам приказали взять ее как важную
свидетельницу, пока она еще не успела поговорить со мной.
– Вы очень умны, не так ли? – съязвил полицейский.
Миссис Мейфилд переводила взгляд с одного на другого и
наконец сказала:
– Но я ведь ничего такого не сделала.
– Вопрос не в этом, – ответил ей полицейский. – Мы просто
хотим, чтобы вы, как важная свидетельница по делу об убийстве, находились там,
где вас никто не станет беспокоить и надоедать вам.
– И там, где у вас не будет возможности говорить с кем-либо,
кроме представителей окружной прокуратуры, – добавил Мейсон.
Полицейский злобно посмотрел в сторону адвоката.
– Насколько мне известно, вы получили десять тысяч долларов
в тысячедолларовых купюрах, которые украли с тела Эдварда Нортона, – заявил
полицейский.
– Правда?
– Правда, – злобно ответил представитель закона.
– И как вы думаете, где они находятся?
– Пока не знаем, но мы это выясним.
– Мы живем в свободной стране, или, по крайней мере, она
раньше была таковой. Давайте ищите.
– Когда мы их найдем, вам предъявят обвинение в получении
украденного имущества.
– Для этого вам нужно сделать три вещи, – заметил Мейсон.
– Какие? – решил выяснить полицейский.
– Доказать, что деньги были украдены, доказать, что я их
получил, и доказать, что я знал, что они были украдены, когда я их получал.
– Вы теперь знаете, что они краденые.
– Откуда?
– Я вам говорю. Вы поставлены в известность.
– Во-первых, я не признал, что у меня имеются десять тысяч
долларов, – начал Мейсон. – Во-вторых, я не собираюсь верить вам на слово.
Полицейский повернулся к миссис Мейфилд:
– Пойдемте. С этим адвокатом мы разберемся позднее.
– Я не хочу никуда идти, – заявила экономка.
– Таков приказ, – ответил ей полицейский. – Вас никто не
станет беспокоить. Мы просто разместим вас там, где вы будете в безопасности,
пока мы не получим ваше заявление.
Мейсон наблюдал за тем, как мужчина и женщина выходят из
кабинета. Его лицо ничего не выражало, но в глазах четко читалась враждебность.
Когда закрылась дверь из приемной в коридор, Мейсон подошел
к столу секретарши и обратился к ней:
– Делла, позвони, пожалуйста, в «Стар». Представься. У них
работает репортер Харри Неверс. Он меня знает. Скажи редактору, чтобы послал
Неверса к нам. У меня есть для него сенсационная новость.
Делла Стрит протянула руку к телефону:
– Ты хочешь, чтобы я именно это сказала издателю?
– Да. Пусть Неверс едет как можно скорее.
– Ты сам будешь говорить с редактором?
– Нет. Он сразу же подключит стенографистку, она запишет мои
слова, и они это напечатают как интервью. Обязательно представься и попроси
срочно прислать Неверса. Они, конечно, постараются выяснить у тебя, в чем дело.
Отвечай, что ничего не знаешь, а в данный момент меня нет на месте.
Она кивнула и набрала номер. Мейсон вернулся в свой кабинет
и закрыл дверь.
