Судья Маркхэм, с суровым и достойным видом восседавший на
судейском месте, внимательно наблюдал за происходящим. Перри Мейсон за время
работы адвокатом успел приобрести соответствующую репутацию, потому что любое
дело, за которое он брался, заканчивалось в его пользу. Судья Маркхэм собирался
вести слушание беспристрастно и точно следовал закону и порядку: никаких ошибок
в ведении протокола, никаких возможностей для драматической манипуляции
эмоциями, которые так часто превращали заседания в зале суда в спектакль, если
в деле участвовал Перри Мейсон, а потом все газеты пестрели заголовками о
блестящей технике адвоката.
– Вы удовлетворены составом присяжных, мистер Драмм? –
обратился судья Маркхэм к представителю обвинения.
В это время Клод Драмм опустился на свое место и начал
шепотом консультироваться с помощником. Он прервал обсуждение и посмотрел на
судью.
– Не мог бы суд предоставить нам небольшую отсрочку для
ответа? – спросил он.
– Хорошо, – согласился судья.
Эверли бросил взгляд на Мейсона и заметил в его глазах
блеск. Адвокат наклонился к Фрэнку и прошептал:
– Драмм хочет заменить присяжного номер три, но думает, что
нас не удовлетворяют номера девять и одиннадцать. Понимаешь, мы имеем право
отклонить в два раза больше кандидатур присяжных, чем он, и сейчас Драмм,
наверное, обсуждает со своим помощником, отказаться ли ему от первой
предоставленной возможности произвести изменения в составе присяжных и
подождать до того момента, пока не появится удовлетворяющий нас состав, или
нет.
– Что он сделает, как вы думаете? – спросил Эверли.
– Посмотрим.
В зале суда воцарилось молчание. Драмм поднялся и поклонился
суду:
– Мы отказываемся от возможности произвести замену в составе
присяжных.
Судья Маркхэм посмотрел сверху вниз на Мейсона и объявил:
– Возможность произвести замену в составе присяжных
предоставляется защите.
Мейсон бросил беглый взгляд в сторону присяжных, словно этот
вопрос только что привлек его внимание к проблеме, и громким голосом ответил:
– Ваша честь, состав присяжных полностью удовлетворяет
защиту. Мы не будем производить никаких изменений.
Действия Мейсона удивили Клода Драмма. Он не рассчитывал на
такой поворот событий. Он резко вдохнул воздух и уже машинально был готов
выступить с протестом, однако понял, что это бесполезно.
Голос судьи Маркхэма прозвучал на весь заполненный зрителями
зал:
– Я прошу господ присяжных встать и принять присягу.
Затем Клод Драмм выступил с очень краткой вступительной
речью:
– Дамы и господа, члены суда присяжных, мы намереваемся
доказать, что ровно в одиннадцать часов вечера тридцать две минуты двадцать
третьего октября текущего года Эдвард Нортон встретил свою смерть: он был убит
ударом по голове, нанесенным тростью, которую держал в руке обвиняемый Роберт
Глиасон. Во время совершения преступления рядом с Робертом Глиасоном находилась
его активная сообщница Фрэнсис Челейн, также обвиняемая по этому делу. В момент
смерти при Эдварде Нортоне имелась большая сумма денег тысячедолларовыми
купюрами.
Драмм сделал паузу и продолжил:
– Мы также намереваемся доказать, что в одиннадцать часов
четырнадцать минут вечера того же дня Эдвард Нортон позвонил в полицейский
участок, чтобы сообщить о краже одного из его автомобилей – «Бьюика». Мы
докажем, что Фрэнсис Челейн фактически находилась в кабинете Эдварда Нортона в
одиннадцать часов тридцать две минуты в день убийства, но с целью установления
алиби и зная, что в одиннадцать часов четырнадцать минут Эдвард Нортон сообщил
в полицию о краже «Бьюика», обвиняемая Фрэнсис Челейн ложно заявила, что
отсутствовала на месте преступления в момент его совершения, находясь в
украденном «Бьюике» приблизительно с десяти часов сорока пяти минут до нуля
часов пятнадцати минут. Мы намереваемся доказать, что сразу же после совершения
преступления обвиняемые оставили окровавленную трость, которой был убит Эдвард
Нортон, и две тысячедолларовые купюры, украденные у усопшего, в спальне Пита
Девоэ, который тогда находился в нетрезвом состоянии. Это было сделано с целью
перевода подозрения на вышеназванного Пита Девоэ. Мы также докажем, что
обвиняемые взломали окно и оставили следы на мягкой земле под ним, чтобы
полиция рассмотрела версию о том, что в дом вломились грабители.
Драмм снова сделал эффектную паузу.
– Мы также намереваемся доказать, что сразу же после этого
Роберт Глиасон покинул место преступления. Оба обвиняемых дали ложные, не
соответствующие истине и противоречивые объяснения своих действий и ложно
указывали, что именно они делали. Трость, которой убили Эдварда Нортона,
принадлежит обвиняемому Роберту Глиасону. Мы намереваемся доказать, что
фактически один из свидетелей видел, как совершалось преступление, и
идентифицировал Роберта Глиасона как того, кто нанес удар, а Фрэнсис Челейн как
женщину в розовом пеньюаре, которая содействовала совершению преступления.
Клод Драмм с минуту стоял молча, уставившись на присяжных, а
потом сел на место. Судья Маркхэм вопросительно посмотрел на Мейсона.
– С разрешения суда защита хотела бы отложить свое
вступительное слово до того времени, как мы начнем представлять наши
доказательства.
– Хорошо, – согласился судья Маркхэм. – Вы можете
продолжать, мистер Драмм.
Клод Драмм начал доказывать свою версию с тем убийственным
спокойствием и точностью, которыми славился. Его внимание привлекали даже
малейшие детали, он не пропускал ни одного звена в цепи доказательств.
Первым свидетелем обвинения был топограф, который составил
карту и сфотографировал место совершения преступления. Он представил план, на
котором была показана комната, где нашли тело, расположение мебели и окон.
Затем он представил фотографии комнаты: общий вид и различные ее углы.
Изображенное на каждой из фотографий отмечалось на плане. Затем последовали
фотографии дома и петляющей дороги, поднимающейся к бульвару, и еще один план,
который показывал дом в целом, расположение окон и дорогу, по которой к дому
подъезжали машины.
– Итак, – вкрадчивым голосом сказал Драмм, отмечая место на
плане, где дорога загибалась, – кажется вполне возможным для человека, сидящего
в автомобиле, двигающемся вдоль по дороге, которую я показываю, оглянуться
назад и увидеть, что происходит в комнате под номером один на плане,
приобщенном к делу как вещественное доказательство А со стороны обвинения.
Мейсон не дал топографу ответить на заданный вопрос, встав
на ноги и выразив протест:
– Секундочку, ваша честь. Это наводящий вопрос. Для ответа
на него нужно заключение со стороны свидетеля. От свидетеля требуется сделать
вывод, к которому должны прийти сами господа присяжные заседатели. Это как раз
один из пунктов, по которым мы попытаемся убедить присяжных в
неправдоподобности версии обвинения. Мог или не мог…
