– А я еще и разные журналы прихватил, – сообщил, гордясь собою, Пупель Еня. – Кроме газет. Очень интересные. Хотите, почитаю?
Он выволок из стенного шкафчика ворох пожелтевшей от времени прессы, хлопнул ею об стол, подняв густые клубы пыли, выдернул первый попавшийся журнал, поправил на носу очки и громко зашуршал страницами.
– Сейчас отыщем юморочек… Где-то был…Вот! Тут и картинки есть.
– Скабрёзные? – встрепенулся Ривалдуй.
– Мал еще – на скабрёзные-то смотреть, – презрительно сказал Матрай Докука. – Бренчишь себе на гитаре и бренчи. Ну-ка, что там есть еще?
– Рекламы. Лозунги… Программы телепередач… Детские песни о главном… Животный юмор. Кросс-некрологи… А это, думаю, и Ривалдуюшке будет интересно!..
– Давай, – распорядился капитан. – Прочти юнцу. Пусть приобщается к высокому!..
– Нет, – зардевшись, отказался Пупель Еня. – Я лучше уж… своими словами. Будет поприличнее… Тут, значит, в объявлении одна толковая особа мечтает сходить замуж. Э-э… как бы блондинка – всюду… э-э… пропорции соблюдены… м-да… разбирается во всем, ишь ты! А взгляд какой! Божественная остекленелость взора… Хороша!
– Где? – не понял Ривалдуй.
– Везде, – с вызовом ответил Пупель Еня. – На-ка, полюбуйся, если хочешь.
Он сунул Ривалдую журнал, а сам деликатно уставился в иллюминатор.
– Нос курносый, – разочарованно сказал Ривалдуй. – Какой-то этот… поселянский шарм. Я не люблю.
– Да тут и разные другие должны быть, ты что!.. – выхватил у него журнал Матрай Докука. – Я еще в детстве увлекался… Будто я не помню! Где же это было? Где-то тут вот… Точно! Погляди – на два столбца… И все – замуж. Вот пасьянс! Давай, Ривалдуй, выберем мы тебе сейчас невесту. Пора от онанизма отвыкать.
– Ну, невесту… А потом что?
– Потом?.. – Капитан заерзал в кресле и с надеждой посмотрел на Пупель Еню.
Тот сидел – губки бантиком – и, якобы безучастно, следил, как раскачивается маятник у ходиков с кукушкой.
– Потом, надо думать… детишки пойдут, – сообщил неуверенно Матрай Докука.
– У меня этих детишек – знаешь, сколько?! – уныло сказал Ривалдуй. – И без всяких объявлений…
– Откуда? – строго спросил капитан.
Ривалдуй глуповато хихикнул.
– Стихия, ураган!.. – доверительно поведал он. – Ты не волнуйся, кэп, всё чисто – по договоренности. Здоровые детишки будут. Нам на смену.
– Имя им – легион! – возликовал внезапно Пупель Еня.
– Меньше, Пупель, – потупился Ривалдуй. – Ну, что ты! Много меньше.
– Мелкота, мальчишка! – безжалостно сказал Матрай Докука. – Эх, вот помню – была у меня заветная подруга… Опраксимандрой звали. Опря… Душка! Раскидистая была женщина. Как ивушка плакучая… Не стало…
– Это почему же? Неужели померла?
– Ну да, дождешься! Нет, прогнал. Корней не ощущал. Болото! Всё телеса да телеса… Эх, Опря… Мамонт! Точно – женим мы тебя, Ривалдуй. Непременно женим. Погляди-ка, девочки какие! Праздник!..
– Так газетам этим и журналам сколько лет, кэп?! – взбеленился Ривалдуй. – Из этих девочек теперь, поди, уже песка насыпалось…
– Подумаешь, беда! Песок и золотой бывает… А зато такая изменять не станет. Ломовой верняк, – обрадовался Пупель Еня. – Верно, кэп?
– Н-ну… В общем-то… в старушках тоже есть пикантненькая свежесть, – покивал Матрай Докука. – Так что, Ривалдуй, смотри… Упустишь ненароком, а потом уже определенно будет поздно… Никогда не наверстаешь. Ты подумай. Я не тороплю.
– Ты понял? – Пупель Еня с важностью протер очки.
Меж тем капитан вылез из кресла, неспеша прошелся по каюте, заглянул хозяйски в темный иллюминатор, сделал пару дыхательных упражнений, потом распахнул дверцы комода и начал шуровать внутри.
– Ты чего? – окликнул его Ривалдуй.
– Да вот… в шахматишки бы сейчас… – высунулся из шкафа капитан. – Партейкой-другой перекинуться… Вдруг, знаешь, потянуло… Помнится, я как-то сеанс одновременной игры давал. На ста досках. Сотню партий подчистую проиграл, но из одной такую ничью вытянул!.. Загляденье!
– Ишь ты как… Откуда ж эта одна взялась, коли все сто проиграл? – резонно заметил Пупель Еня.
– Вот, я и сам удивляюсь…
Тут снаружи раздалось переливчатое стрекотание, а вслед за этим гнусаво заухало, будто старый филин примостился на печной трубе.
– Самокрутка прилетела! – встрепенулся Ривалдуй. – Я даже позабыл о ней… Кончай возиться, кэп, иди аппаратуру принимать. Твоя забота. А я подготовлю экран – видеозаписи смотреть. И, пока я разворачиваю, погляди-ка, Пупелёк, вон там, возле шкафа – цел ли гвоздик, чтоб экран повесить. Может, заржавел или погнулся…
– Эх, давненько ж не было кино! – с довольным видом потер руки Пупель Еня. – Ведь известно: самое могучее из всех искусств! Покажут, а ты пялишься. И легкость в голове… В натуре – офалдеть!
– Конечно. Манускрипт эпохи! – важно согласился Ривалдуй.
Матрай Докука, с головы до ног облепленный лежалым пухом, вылез из комода.
– Пропали шахматишки, – негодуя, сообщил он. – Нету! Везде обыскал. Думаете, я не понимаю? Совсем глупый стал? Ну, это вам так не пройдет! Спереть утеху для души… Наиглавнейшую! Ведь это ж надо!..
– Да никто, кэп, и не крал, – обиделся Пупель Еня. – Аборигенам днем отдали.
– А кто позволил?
– Ладно-ладно, кэп, ты ступай, делом занимайся, – Ривалдуй подтолкнул капитана к двери. – Надоело уже, как ты нам проигрываешь.
– На деньги вы со мной не играли! – бедово сказал Матрай Докука и вышел из каюты.
Приписка на полях:
Спасители Нации, талантливые дети КУКИЗЫ!.. Они все были авантюристами – по призванию и в силу разных обстоятельств. Не мошенниками, не ворами, а честными и непредвзятыми авантюристами. Первооткрывателями. И таких уж – боле нет… (См. комментарий.)
Пункт девятый
Запылал любовно отутюженный Ривалдуем стереоэкран, и тогда видно стало, как взлетела самокрутка.
Внизу медленно проплывал один и тот же пейзаж – желто-зеленые лужайки, бесконечные поля с белыми цветами, редкие перелески, холмики, овраги, излучины реки…
Потом наметились отроги гор…
Перевалив через скалистый и почти безжизненный хребет, самокрутка встряхнулась и пошла на снижение.
И тут все трое увидали город.
Мосты, высотные дома, проспекты, многослойные развязки, погруженные в сиреневое марево… Чадили трубы заводов, мигали разноцветные огни, по улицам неслись диковинные экипажи, там и сям игриво золотились купола народных стадионов …
Словом, сказка!
