Сидим, пьём чай, молчим. Я крепился, крепился, потом говорю:
– Ну а эти… – и шепчу: – Пасьянцы?
Дикенц нахмурился. Долго молчал, потом всё же ответил:
– Тут тоже как отрезало. Я, во-первых, их не помню, а во-вторых, боюсь, что вспомню. Я, брат, за колючим забором такое видал!.. – и замолчал, и даже губы крепко стиснул.
Сидим, опять молчим. Он вилку на стол положил. Тогда и я тоже. Такая, знаете, минута наступила, что не до того! А жаль. Эх, думаю…
А он улыбнулся, сверкнул жёлтым глазом и дальше:
– Ничего, приспособился. Я теперь детские сказки пишу – оно безопасно и прибыльно. Вот ещё семь тысяч накоплю и опять сиротский дом построю, хороших воспитателей найму. Пусть детишек грамоте научат, геометрии и философии. Вдруг из них кто-нибудь в Дикенцы выйдет, но только в смелые! Я же человек пропащий, я…
И замолчал, задумался. А после встрепенулся, весь даже как будто засиял и опять бойко, как когда-то, говорит:
– Но не всегда я такой! Вот, сочинил намедни сказочку, послушай…
– Нет, – говорю, – премного благодарен. Не гневайтесь, но мне пора, – и встал и к двери и за дверь!
Иду по улице и думаю: чур, чур меня! Опять во грех ввести желаете?!
Хитрый лис
Жил да был на свете хитрый лис. Неплохо жил, немало повидал и много чему научился. Никто лучше его не мог запутать след, никто как он не умел незаметно прокрасться в курятник, взять петуха и уйти невредимым. Лис плавал как выдра, прыгал как белка, а если было нужно, то становился недвижим как камень.
Однако годы шли, и жизнь брала свое – он дважды попался в капкан, трижды в него угодили картечью, четырежды лиса догнали собаки и рвали на части… а он убежал. Лис был хитер, изворотлив, расчетлив, удачлив. И за это его не любили. Да и кого из счастливчиков любят? И где?
Но его уважали. Все знали – хитрый лис дает хорошие советы, ловкий лис – если захочет – поможет, смелый лис иногда защитит. И никогда лис не обманет. Почему? Это так и осталось загадкой. Лис никогда об этом ничего не говорил. Он вообще неохотно вступал в разговоры, он вечно спешил. Так, бросит на ходу:
– Привет! – и бежит дальше.
За это его тоже не любили. И вообще, в лесу о нем часто судачили. Он это знал и бегал еще больше и быстрее; он изощрялся в хитрости, он стал неуловим как тень, изворотлив как мысль, удачлив как никто на свете…
И все-таки однажды осенью он вдруг остановился. Под ногами шуршала сухая трава, сверху падали листья. А птицы молчали. Лис лег под дерево, прикрыл глаза. В лесу было тихо. Лежать в тиши – это, конечно, хорошо, но почему кругом так тихо? Немного подождав, хитрый лис осторожно приложил ухо к земле и прислушался – нет, никого. Разве что слышно, как крот скребет когтем по камню да где-то очень далеко сопит медведь. Лис поднял голову и посмотрел по сторонам – да, точно никого, только падают листья… да белка, замерши на ветке, смотрит вниз, на него. Лис хлопнул хвостом по земле. Белка тотчас исчезла. Лис встал, потянулся. В лесу было тихо. Точнее, он слышал лишь то, что и всегда. Да, еще падали листья – желтые с красным отливом.
И все равно чего-то не хватало!
В тот день лис больше не охотился. А ночью ему не спалось. Он до утра лежал и слушал. Нет, лис никого не боялся, он был уверен в себе. Просто он хотел услышать… а то и увидеть… Но что?
А потом…
Три дня и три ночи лис не знал покоя. Бродил, смотрелся в лужи, зарывался в опавшие листья и подолгу лежал, стараясь не дышать, смотрел на облака и думал, думал, думал…
Но ничего не мог понять. Что с ним случилось?
И так, возможно, продолжалось бы довольно долго, но на четвертый день лис встретил медведя. Тот сидел возле берлоги и зевал – готовился к зиме.
– Привет, – сказал лис.
– Лес в помощь, – ответил медведь и, зевая, спросил: – Ты чего такой грустный?
Лис сел напротив и задумался.
– Ну? – рыкнул медведь. – Что с тобой?
– Ты понимаешь… – лис вздохнул. – Ну, это… Я чего-то жду. А вот чего, не знаю.
– А, это блажь! – сказал медведь. – У тебя и так всё есть. Есть? Е-есть! – Тут он снова зевнул. Потом еще раз, и еще. Потом, забыв про разговор, развернулся и съехал в берлогу.
А лис ушел. Он шел по лесу, по шуршащим листьям… и чувствовал, как непонятное, тревожное волнение все больше и больше охватывает его. Да, думал лис, да, у него есть все – благополучие, ум, смелость, весь лес ему завидует… А он бредет, бредет по желтым листьям и все чего-то ждет! Глаза прикрыты, хвост опущен. Что это с ним?! Лис подошел к луже, склонился. Из лужи на него смотрел еще один хитрец. Смотрел прищурившись, насмешливо.
Лис отвернулся. В лесу было тихо. Медленно падали желтые листья. Медленно, плавно и неотвратимо…
А если?.. Да, конечно! Он здесь, а она…
Она ждет его, ищет, тоскует! Ведь сколько лет уже прошло! Он позабыл… да листья вдруг напомнили. Спасибо им, огромное спасибо! И он должен спешить, давно было пора, он и так задержался! И где?! Да кому он здесь нужен!
И он побежал – всё быстрее, быстрее. Лесом, полем, вновь лесом, вновь полем. Взбежал на пригорок, принюхался, замер…
Она! Ну конечно, он сразу узнал. Она мчится навстречу. Стремительно! Наперерез! Лис улыбнулся, слегка склонил голову набок… И пуля с треском расколола ему череп.
О справедливости
Был жаркий и солнечный день. Стрекотали цикады, по мелководью ходили фламинго. Ходили медленно. И очень близко – так, что если только захотеть… Но Старик их не трогал. Старик неподвижно лежал в теплой тине, дремал. Да, думал он, мясо у них, наверное, вкусное, но это красивые птицы. Он их никогда не обижал. И сейчас не обидит! Да, думал он, он, конечно, беспощаден и жесток, но в то же время умеет ценить красоту. Так что совершенно напрасно кое-кто обзывает его Зеленым Бревном. Обзывает, ха-ха! Издалека все эти твари храбрые – кричат, насмехаются. Зато потом, когда приходит их урочный час, эти недавние весельчаки робко спускаются к реке, бочком подходят к водопою, дрожат…
И это совершенно правильно! Потому что Старик уже ползет по дну, сопит, моргает от волнения, высматривает жертву. Вода в реке желтая, мутная. Старик крадется долго, терпеливо.
Он, кстати, никогда не мстит. Он не старается поймать того, кто больше всех над ним смеялся – зачем? Он ловит только незадачливых, больных и нерасторопных. Прижимается брюхом ко дну, упирается лапами, ждет, а после медленно приподнимает хвост… и бьет им по воде! И прыгает! Хватает жертву, рвет ее на части и тащит ко дну! Вот и всё. Испуганное стадо в тихом ужасе отпрянет от воды и округлит глаза…
А желтая и мутная река уже спокойна. Стрекочут цикады, кричат попугаи, по мелководью бродят фламинго. Старик лежит в прибрежной заводи – там приятная тень от тростника – и смотрит на красивых птиц. И ждет, когда опять проголодается.
