– Что с тобой? – спросил изумленный Воин Афанасьевич.
– Холодно! – растерянно ответила Герда.
– Сейчас, сейчас! – ответил мужчина.
Он легко спрыгнул с коня, воткнул другой стороной факел в речной песок и быстро скинул с себя камзол. Он накинул эту одежду на Герду и прижал ее к себе, что было, в сущности, нелепо; защищать от холода надо было не верхнюю часть, а совсем другие части ее тела.
– Что ты делаешь?! – растерянно сказала прижатая к мужчине молодая немка. – Нет, так нельзя!
Она сказала «нет» и после того, как он долго и сладостно целовал ее в губы, и тогда, когда нежно взял ее на руки, чтобы осторожно положить на речной песок… Через некоторое время прибрежный песок оросился кровью – Герда превратилась в женщину. То, что произошло на речном берегу, казалось чудесным сном и ей, и ему.
Потом Воин не знал, что и сказать: он ведь соблазнил невинную девушку! Вдруг Герда в его объятьях на мгновенье потеряла голову, а теперь уже жалеет о случившемся! Неожиданно молодая немка спокойно сказала:
– Так, конечно, хорошо, но я все же оденусь, а то мне холодно!
И тогда и его, и ее словно прорвало – они страстно шептали друг другу «Люблю!» и клялись в том, что предназначены друг для друга, и обрадовались, что Герда еще не успела одеться, ибо все повторилось. А когда все вновь закончилось, молодые люди вдруг услышали вдали конский топот и крики казаков, искавших уже не только ее, но и его, Воина. Герда скрылась в зарослях камыша и стала очень быстро одеваться, а молодой человек растерянно спросил:
– Неужели мы больше никогда не увидимся?!
– Я умру от тоски, если будет так!
– Но что же делать?
Натянув лосины и вернув любовнику его камзол, практичная немка сказала:
– Теперь я буду постоянно доказывать отцу, что ему стоит съездить в Кокенгаузен. И что ему нельзя оставлять меня в Риге одну, мало ли какие опасности мне грозят.
Командир казачьей полусотни чуть усмехнулся про себя, когда увидел, как по обрывистому берегу, восседая на одном коне, поднимаются Воин Афанасьевич и Герда со счастливыми лицами. Но старый казак был мудр и никому не обмолвился о том, что видел.
Увы, на следующий же день влюбленным пришлось расстаться. Афанасий Лаврентьевич с утра объявил сыну:
– Сегодня же ты отправишься в Литву, к гетману Гонсевскому. Ты должен спешить, надо встретиться с паном гетманом как можно скорее!
Дорога в Литву шла через Митаву, куда отправились с грузом льна Хенрик Дрейлинг и его дочь Герда. Выехав вместе с ними, Воин Афанасьевич смог побыть в компании любимой женщины не более получаса. Перегруженные телеги с товарами еле двигались, а сын воеводы обязан был ехать быстро.
Тем временем воевода Царевичев-Дмитриева вызвал к себе казачьего сотника:
– Завтра утром отправишься в поход!
– Куда же?
– Под Ригу. С собой возьмете не только оружие, но и топоры с лопатами.
– А это зачем?
– Построишь до зимы стоялый острог.
Казак понятливо кивнул. Отчего же не построить? Острогом на Руси в то время называлось укрепление. Размещалось оно на холме, ограда состояла из заостренных толстых кольев высотой метра в четыре. Вокруг острога вырывали ров. Если было у русских мужиков хоть несколько месяцев времени, еще и сторожевые башни возводили.
– Хочешь знать, для чего острог? Слаб Делагарди, раз его драгуны только и могут, что лошадей красть! Мы тоже слабы, но он об этом не знает. Я вот о чем думаю. Коли нам войск не шлют, значит, будет замирение со свеями. А на мирных переговорах торг начнется, что из занятого нами свеям вернуть, а что себе оставить. Тут-то мы и скажем: у нас городок прямо под Ригой в двадцати верстах.
– Все понял.
– Напрасно не рискуй. Коли появятся свеи с пушками, не мне тебя учить, как ночью уходить.
– Прорвемся! Не беспокойся, воевода! А идти в поход нам лучше затемно, пока все спят. Мало ли, вдруг в городе шведский лазутчик есть?
Через несколько дней в двадцати километрах от Риги возникла казачья застава…
Как ни старался граф Делагарди перехитрить воеводу русской Ливонии, ему это не удалось.
Глава XIV. Коронованный кандидат в россияне
Воин Афанасьевич из вежливости отхлебнул кисловатого курляндского вина и глянул в большое стеклянное окно. Стекло было столь прозрачным, что двор и парк перед замком курляндского герцога Якоба просматривались идеально. Шел снег, клетки с экзотическими птицами из сада убрали; на поляне, не обращая внимания на мороз, резвились олени.
Несколько месяцев прошло с тех пор, как Герда и Воин стали друг для друга самыми близкими людьми на свете. За это время сыну воеводы пришлось и с поручениями поездить, и в Царевичев-Дмитриев граде отцу помогать. О том, что творилось в душе у Воина, воевода так и не узнал. А молодой Ордин-Нащокин думал о Герде непрерывно, но вместо встреч с ней приходилось заниматься делами государственными. Вот и сейчас приехал он в Митаву с важной миссией. Оставалось только гадать, думает ли о нем Герда, не разлюбила ли? Не раз вместо того, чтобы спать ночной порой, Воин Афанасьевич задумывался об этом, лежа в кровати. Но ни на этот вопрос, ни на вопрос о том, какое будущее ждет его с Гердой, ответов он не знал. Иногда ему хотелось, чтобы поскорее кончилась война и поручений отца стало поменьше. Но потом в голову приходила мысль: «А вдруг после заключения мира придется поехать в отцовское имение в Псковском воеводстве? Или в Москву? Там уж точно невозможно будет хотя бы увидеть Герду!»
Дверь отворилась почти неслышно. Воин Афанасьевич обернулся. По паркету к нему неторопливо шел канцлер Курляндии и Семигалии барон Мельхиор Фалькерзам. Курляндский политик приветливо улыбнулся молодому человеку:
– Письмо для вашего отца получите вечером. Ранним утром отправитесь в путь. И помните: тайное послание никоим образом не должно попасть в чужие руки.
Дисциплинированный молодой человек посмотрел на стенные часы. Стрелки показывали полдень.
– А до вечера что мне следует делать?
– Да что пожелаете! – ответил канцлер. – Помните лишь, что миссия ваша – тайная, поэтому кто вы, и зачем прибыли в Митаву говорить никому не следует.
После короткой паузы барон Фалькерзам добавил:
– Кстати, в городе находятся люди, которые вас знают. В трактире напротив рыночной площади остановился купец Дрейлинг с дочерью. Можете навестить их, ведь перед ними вам нет никакой необходимости таиться. Тем более что купец также может пожелать передать что-либо воеводе.
Юный россиянин не сумел скрыть охватившей его радости. Барон с уважением посмотрел на него и подумал: «Какой старательный молодой человек. Так обрадовался из-за того, что сможет вызнать у купца новые сведения и тем послужить своему царю!»
