– Руки убери!
Зеленов лишь усмехнулся в ответ да платья подол задрал. И тут с губ ее сорвалось:
– Руки убери, холоп! А не то князь Иван Андреевич тебе их быстро пообломает!
И так это было сказано, что Зеленов тут же отпустил женщину и отошел в сторону. Лишь буркнул:
– Ужин неси!
Не хотелось Авдотье даже ужин нести такому охальнику. Но и окончательно ссориться с ним она не пожелала. Поколебалась секунду, поправила на себе одежду и покормила мнимого мужа своего. Василий, впрочем, лишь поковырялся в еде, скорее испортил приготовленное, чем поел. После чего лег спать.
Утром Василий сказал:
– Мне по срочному делу ехать надо. Быстро! А ты добирайся до Пскова сама.
Решила Авдотья, что Василий мстит ей за вчерашнее. Испугалась вдова, осознав, что одна остается в чужой стране. Пока она стояла столбом, не зная что и сказать, Зеленов оседлал лошадь и был таков.
Честно скажем, читатель, жаль Авдотью. Это ж сколько страданий на ее долю выпало: и овдовела рано, и в такого, как Хованский, влюбилась, и в чужой стране одна была брошена! Нелегка была в те стародавние времена долюшка женская! Аж на душе легче оттого, что Авдотья – персонаж вымышленный. В отличие, кстати, от стрельца Зеленова.
Глава II. Бочка пива для посла
Курляндский посол Петр Гасс сидел на скамейке подле крыльца, отведенного ему в Москве терема, и наслаждался свежим воздухом. На дворе легко дышалось, вечернее солнце казалось ласковым, но не жарким. Однако все это не радовало Петра Гасса. Посол страдал от скуки и долгого ожидания. Только и оставалось, что дышать свежим воздухом.
Петр Гасс приехал в Москву после того, как герцог Якоб в письме к воеводе Ордину-Нащокину тайно высказал готовность стать вассалом русского царя. Казалось бы, все решено, оставалось лишь подписать договор. Естественно, тот факт, что об этом велись переговоры, по-прежнему хранился в строжайшей тайне. Кстати, именно поэтому герцог Курляндии и Семигалии и отправил послом в Россию не дворянина, а митавского купца. Если бы кто-то из находившихся в Москве иностранцев и заинтересовался бы Петром Гассом, то выведал бы, что курляндец – всего лишь коммерсант, по торговым делам задержавшийся в столице России. Что именно за дела? Да кого это интересует…
Сам же посол не мог понять, по какой причине на переговорах вдруг возникла очень длительная пауза. Именно в тот самый момент, когда московский правитель, казалось, добился того, чего желал, царь вдруг утратил к Курляндии всякий интерес! Российское подданство герцогу Якобу не предоставляли, к курляндскому послу никто из служащих московского Посольского приказа ни с каким вопросом не обращался, и сидел Гасс день за днем в тереме под охраной (а по сути, под стражей) стрельцов.
Проживавшие в Москве иностранцы, естественно, не ведали, кто именно поселился в обычном доме в центре российской столицы, и тайна миссии Петра Гасса сохранялась. Впрочем, для конспирации даже во двор он предпочитал выходить лишь поздним вечером, когда иноземцы, как правило, уже не гуляли по улицам.
Задержка с выполнением его миссии расстраивала купца. И отнюдь не из патриотизма, а по чисто личным причинам. Да и дом, и питание были предоставлены ему за счет Российского государства. И какое питание! Купец только и успевал выбирать: «На обед приготовьте отварную говядину, на ужин – гусятину, а завтракать желаю осетриной». Но из-за долгого сидения в Москве Гасс не мог заниматься коммерцией, а назначение послом не приносило существенной прибыли, ибо жалованье герцог Якоб ему предоставил маленькое. Предполагалось, что Гасс будет вознагражден не деньгами, а выгодами в торговле. Но из-за того, что Гасс должен был безвыездно находиться в Москве, он не мог торговать. Получалось, что митавский купец из-за своего патриотизма терял деньги. Парадокс: потеря денег из-за любви к Родине купцам обычно патриотизма не прибавляет. И житель Митавы постепенно начал жалеть, что ввязался в большую политику.
Кроме того, Петру Гассу хотелось расслабиться, он истосковался по женскому обществу. Наконец посол не выдержал и решил, что пора, наплевав на конспирацию, поразвлечься. Зная, по рассказам ранее посещавших Москву коллег, что в этом городе незамужние прачки не только стирают белье, но и оказывают весьма интимные услуги
[57], новоиспеченный дипломат поутру отправился, естественно, в сопровождении стрельцов-охранников, к Москве-реке. Посмотрев на стиравших в реке чужую одежду прачек легкого поведения, господин посол сделал свой выбор.
Купец-дипломат слышал, что эти странные русские ценили дам полноватых, широкобедрых. У курляндца, конечно же, были совсем другие вкусы. Он направился к молоденькой худощавой прачке. Купец протянул продажной женщине сверток с бельишком – его и в самом деле следовало постирать. Заодно договорился с ней обо всем остальном. По-русски курляндец говорил очень плохо, но девица сразу смекнула, в чем дело, с застенчивой улыбкой назвала цену, которую купец счел вполне приемлемой. На ломаном русском он пообещал заглянуть к ней вечером… бельишко забрать. Заплатил заранее за все услуги сразу и приготовился приятно провести время.
Но не тут-то было! Стоило только вечером послу направиться к калитке, как к нему подскочили стрельцы. Да не два, как утром, а целых восемь. На его просьбу – отвяжитесь, я всего-навсего к прачке за бельем иду, ответили отказом. Мол, время позднее, а случись что с господином послом, им голов не сносить!
Петр Гасс никогда в жизни не оказывался в столь дурацком положении. Не идти же дипломату к публичной женщине с подобным эскортом. Он, увы, не частное лицо, о своей репутации должен думать. Посол Курляндии и Семигалии буркнул:
– Схожу утром за бельем к реке.
Повернулся, пошел обратно в терем. Тут к нему подскочил разбитной стрелец и сообщил: мол, чтобы господин посол не обижался, готов услужить, немедленно отправиться в путь и доставить посольское исподнее. Гасс равнодушно согласился. Подумал про себя, что стрелец наверняка получит и иную заранее оплаченную услугу. Когда же взглянул на ухмыляющиеся лица своих охранников, то сообразил: русские все продумали заранее.
Из всех возможных развлечений осталось одно: попировать в одиночестве. Петр Гасс вернулся в терем и посмотрел, какие яства и напитки доставлены ему людьми из Дворцового приказа. Предполагал, что именно увидит, а, как всегда, удивления все равно сдержать не смог. Одних только напитков ему ежедневно доставляли: семь чарок водки, две кружки рейнского вина, четыре кружки местного вина, ведро пива, ведро хмельного меда… Словом, чтобы свалиться с ног, послу хватило бы и малой части предложенных алкогольных напитков. Закуску, согласно российскому этикету, доставляли в таком количестве: четверть вола, баран, гусь, тетерев, несколько кур. Словом, такого количества еды и питья вполне хватило бы на то, чтобы в замке герцога Якоба попировал весь митавский двор.
