В 1661 году русские войска ушли из Лифляндии и Эстляндии. Так закончилась Первая Северная война.
Глава XIV. Возвращение блудного сына
Псковский воевода Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин принимал в своем доме подьячего приказа Тайных дел Юрия Никифорова. С чем пожаловал к нему подьячий, он спрашивать не спешил, что немало удивило москвича. Вместо этого Афанасий Лаврентьевич решил угостить гостя прекрасным обедом. Юрий и глазом не успел моргнуть, как на столе появились и жареные белые грибы, и наваристая уха, и молочный поросенок, и отборная малина, и медовые пряники…
Но Юрий Никифоров есть не торопился. Вместо этого поинтересовался:
– Ты почему меня не спрашиваешь, зачем я приехал? Я же тебе такую весть привез, такую весть!
– Так говори, раз привез!
– Твой сын Воин вернулся.
Афанасий Лаврентьевич почувствовал, как на глаза у него наворачиваются слезы.
– Помнишь, я писал тебе, что в Копенгагене он пришел к нашему послу да просил разрешения вернуться на Русь? А посол отписал о том государю всея Руси.
– И что же было дальше?
– А то, что вернулся он уже.
Как только первая радость прошла, тревожная мысль посетила псковского воеводу:
– А что же с ним будет?
Никифоров вздохнул:
– Милостив царь. Но того, что Воин совершил, так сразу простить не может. Да и представители знати царя не поймут. Царь решил: сначала Воин пусть в какой-либо из твоих деревень поживет. А потом отправится в Кирилло-Белозерский монастырь, грехи замаливать. Не навсегда. На время, пока царь не решит, что достаточно.
Кирилло-Белозерский монастырь, мощная крепость на Севере России, был известен как место ссылки известных людей – Воротынского, Шуйского, патриарха Никона. Так что можно сказать, Воин Ордин-Нащокин попал в компанию знаменитостей. Впрочем, Афанасию Лаврентьевичу, думается, было в тот момент от данного факта не легче.
– А долго Воину в деревне можно будет жить?
– Думаю, нет. Его могли и вообще в монастырь не отправлять. Ведь когда собирались его в твое воеводство слать, думал царь, что Воин под твоим присмотром будет. А у меня еще одна новость.
– Какая же?
– Собирайся, Афанасий! Велено ехать тебе в Москву, а оттуда под Смоленск, в деревню Андрусово, с ляхами переговоры вести о вечном мире. Помнишь, ты мне говорил, что с ляхами надо мир учинить да вместе против басурман бороться. Так вот, кому как не тебе с ляхами мир учинять? Хорошо бы, завтра же выехал.
– Ну раз время есть, хоть пообедаем.
Обед, как уже говорилось, был обильный. Юрию Никифорову даже поспать захотелось. А Афанасий Лаврентьевич посмотрел на приятеля и предложил:
– День солнечный, пойдем по городу погуляем.
Юрий Никифоров был удивлен.
– Афанасий Лаврентьевич, ты ли это? – не выдержал он.
– А что, сомневаешься?! – поехидствовал Ордин-Нащокин.
– Да непохож ты на себя прежнего. Только недавно в Псков на воеводство приехал, и что я вижу? Днем обедаешь долго, потом гуляешь. Вспомни, как в крошечном Царевичев-Дмитриев граде с утра до ночи работал. А Псков город большой. Как со всем успеваешь справляться? Тем более завтра уезжать, надо бы дела закончить. А ты меня на прогулку зовешь.
– А чего мне работать? – искренне удивился Афанасий Лаврентьевич. – Пусть земские выборные люди работают.
– Это какие же?
– Те, которых народ выбрал.
– Какой еще народ?
– Псковский. На три года горожане избрали для земской избы пятнадцать человек. Десять из них своей очереди ждут, а пятеро год в земской избе служат. Они за сбором пошлин и налогов надзирают, за торговыми сношениями псковичей и немецких купцов, за колодцами и дорогами в городе, суды по торговым спорам проводят. А мне остается только за войском надзирать да за разбои, душегубства и измену судить. А на это много времени не надобно.
Пока шла беседа, приятели вышли из дому и принялись неторопливо прогуливаться по Пскову. Никифоров не мог взять в толк, как воевода смог ввести новые порядки.
– Да когда ж такое было на Руси?! Кто тебе разрешил?
– Не было такого никогда, – не без гордости произнес Ордин-Нащокин. – Моя задумка. А что касается того, кто разрешил… Знать, мимо тебя все прошло. Сначала я в земской избе этот порядок с лучшими людьми Пскова обсуждал. Затем письмо государю направил. А он не только одобрил, но и похвалил меня за службу и раденье, а земских старост и всех посадских людей – за их добрый совет и за раденье во всяких добрых делах. Так что теперь нигде на Руси такого порядка нет, а в Пскове – есть. Хотя стоило бы и в других городах сей порядок ввести. Ну, посуди сам, почему я должен о состоянии колодцев и дорог в Пскове заботиться?! Во-первых, купцы псковские то не хуже меня сделают. А главное, воеводы в Пскове посчитай, как часто меняются. А для тех, кто в земской избе сидит, вся жизнь здесь. Кто же больше будет о дорогах да колодцах радеть, воевода или земцы? А главное, теперь всем миром об этом думают. Ведь земцы имеют право с товарищами своими советоваться, с лучшими людьми города, а надо – и вече созвать.
– Вече? – в Юрии Никифорове проснулся служащий приказа Тайных дел.
– Государь одобрил, – успокоил его Афанасий Лаврентьевич.
– Скажи, а почто ты разрешил немцам беспошлинно в Пскове торговать? В приказ Тайных дел про то жалобы идут.
– Посмотри на торг, – неожиданно предложил воевода Ордин-Нащокин.
Друзья как раз подошли к рынку. Он был полон различными товарами. И, что существенно, товары не просто лежали на прилавках, шла бойкая торговля. Чувствовалось, что город зажиточен, люди довольны.
– А ведь недавно такого достатка не было, – заметил Ордин-Нащокин.
– Откуда же он появился? – заинтересовался Никифоров.
– В чем слабость торговли нашей? Не привыкли русские люди отстаивать общие интересы. Каждый сам за себя, кредита нигде не получишь. И вот что выходило. В Пскове кредит можно было получить у немцев. На покупку конкретных, нужных немецким купцам товаров. И под договор, что товары эти будут по низким ценам проданы. А купцов безденежных у нас много, у них выхода нет, приходилось соглашаться на условия немцев. И вот наши работали в поте лица, товары нужные для заграницы находили, выкупали да в Псков издалека везли, а немцы только прибыль считали. И мало того. Прибыли у наших купцов нет, а случись что непредвиденное, они еще и в долгу остаются. Немцы тут же бегут в суд. Наших ставят на правеж, бьют кнутом по ногам, потом отдают немцу в рабство отрабатывать долг. Что же касается тех купцов, которым кредит не нужен, так они зато не могут немцам товары дорого продать, ибо другие, взяв кредит, дешево продают.
А немцы разленились, уж и ездить к нам не хотят, либо русские в ливонские города товары везут и там кредит получают, либо немцы сюда едут за тем, чтобы тайно займы выдавать. Но теперь так не будет. Ты говоришь, беспошлинно торгуют. А такое только два раза в год бывает, на ярмарках. И длится ярмарка всего несколько дней. Едут в Псков немцы, спешат, мысль о том, что пошлину за товары платить не надо, им душу греет, а денег они оставляют в Пскове намного больше, чем раньше.
