Но… этот мальчик?
Хека не сразу его рассмотрел. Стройная фигура замелькала за ветками искусственной заросли, переливаясь в просветах, и большое косное царское тело вдруг неуловимо подалось вперед. Не сдвинувшись с места, пошло навстречу, не шевельнувшись, распахнуло приглашающие объятия.
Торговец благовониями по-охотницки заволновался, учуяв – вот кто ходит по тропке к сердцу здешней власти, вот кого обратав, можно наложить руку на главную жилу управления всем. И тут же покрылся волдырями ужаса, узнав в счастливце своего бывшего ученика.
Мериптах подошел к меньшему креслу и окинул взором почтительно дышащее собрание. Хека рухнул за ближайшую спину и не увидел, как Апоп ласково облепил пятернею острое, коричневое плечо мальчика и уселся в кресло, сделавшись совершенно похожим на гигантскую черепаху, обретшую свой панцирь.
Мериптах сел рядом.
Одноглазый мудрец встал и отдал некую команду. Слов Хека не понял, но ощутил ее действие. Всякое перешептывание в рядах смолкло, никто не смел даже почесаться. Некоторое время поддельный колдун стрелял глазами по сторонам, боясь, что сейчас вдруг начнется какое-нибудь общее действие, а он по своему незнанию выпадет из общего порядка и станет заметен мерзкозоркому юнцу. Но все лишь ждали и, кажется, прислушивались. Хека присоединился к общему внимающему молчанию. И услыхал кое-что в той стороне, что была загорожена акациями. Мелкие, сложные шумы какого-то движения.
Глава Рехи-Хет подал новую команду, и стена из растений пришла в движение: все акации и тисы разом поехали вправо. Это было столь удивительно и, главное, – неожиданно, что Хека даже потерял часть осторожности, высунув голову из-за чьей-то мокрой лысины. Ему приходилось сталкиваться в иных храмах – на путях своего странствия – с чудесами, имевшими примитивное механическое чрево, так что природу акациевого фокуса он понял сразу. Удивили масштаб и время демонстрации. Насколько эффектнее все это смотрится в ночи, лишь изредка разорванной факелами.
Причина странного поведения обнаружилась тут же. По открывшейся взгляду раскаленной улице, сжатой с двух сторон глухими белыми стенами, приближалась живописная и непонятная процессия. Огромная повозка с огромным же ящиком на ней была влекома четырьмя парами черных, желторогих буйволов, замедленно, но упорно переставлявших чуть расплющивающиеся при каждом шаге копыта. Вокруг суетилось не менее дюжины полуголых и полубезумных, судя по поведению, погонщиков. Одни командовали, другие тыкали острыми палками буйволам в загривки, третьи упирались плечами в ободы колес, четвертые время от времени поливали ящик из кожаных ведер. Было слишком понятно, что усилия людей носят декоративный характер. Быки будут идти ровно с той скоростью, с которой идут, что бы вокруг ни вершилось. Зачем же эта вода, разве что для того, чтобы охлаждать содержимое ящика, но тогда что там?
Вслед за повозкой шли молчаливой шеренгой четверо мужей, явно принадлежащих к обществу Рехи-Хет. Двое в синей, один в желтой одежде и один весь в черном, как и одноглазый глава содружества. Нетрудно было догадаться, что мужи суть ученые, доставляющие свое, несомненно громадное, открытие.
Судя по переговорам сидящих рядом, Хека понял, что слух об их приближении, после полугодичной экспедиции, уже давно достиг города, но только сегодня утром они вошли на окраину Авариса. Было рассчитано, к какому часу неотвратимые буйволы добредут до места научных собраний, и к этому часу подгадали общий сбор.
Угрюмые лоснящиеся звери вытащили длинную, двухосную повозку с высоким, длинным и мокрым ящиком на каменную площадку перед лицом вставшего собрания. Буйволы медленно цокали, копыта чуть разъезжались на гладком камне, колесные ободы с хрустом давили мелкие камни.
Ученое собрание загомонило, словно завидев то, о чем давно и много говорилось.
Палка погонщика щелкнула правому буйволу между рогов. Повозка и не думала останавливаться. Буйволы шли себе и шли. Первым нашелся кто-то из охранников Апопа. Он подбежал сбоку и двумя ударами меча перерубил постромки. Повозка остановилась. Буйволы же проследовали дальше, словно и не заметив потерю поклажи, продолжив переставлять ноги в том же ритме.
Горбоносый вождь науки глянул выжидающе на царя. Тот позволил. В то же мгновение сразу шестеро человек подлетели к ящику с топорами и ножами. Быстро и ловко вскрыли внешний кожух, скроенный из четырех бегемотовых шкур. Под ним был деревянный пихтовый ящик, и он поддался умелым ударам, затем – толстый слой ячменной соломы, опять кожа. Скоро вокруг повозки лежали горы мусора, и обнажилась сердцевина – сбитый из драгоценного сидонского кедра ящик. Он был вчетверо меньше первоначального ящика, но вполне достаточный, чтобы уместить в себе полного человека.
Апоп встал с кресла и подошел вплотную к повозке. Мериптах следовал за ним. Сбиваясь в толпу, приблизились почти все члены ученого собрания. Кроме торговца благовониями, осторожно просеменившего в противоположном направлении, делая вид для охранников, что по нужде.
Царь внимательно и даже ласково посмотрел на кедровый ящик, коснулся его пальцем. Никто больше не посмел этого сделать. И, наконец, кивнул.
Сразу четыре бронзовых топора саданули по углам ящика. Он развалился.
В нем не оказалось ничего.
Лужа воды.
В полной тишине Апоп поместил в нее руку:
– Попробуй, Мериптах, она еще холодная.
Тут же было громко объявлено глашатаем ученого совета: доказательство того природного факта, что вода в некоторых случаях может иметь форму и состояние камня, придется отложить до следующей экспедиции.
76
Львенок-сосунок, не более чем двухнедельный, недовольно мяукая и чуть пошатываясь, бродил по маленькой песчаной полянке, заглядывая под кусты. Время от времени он присаживался на хвост, топорщил несоразмерно большие светлые усы и хлопал огромными глупыми глазами.
У края полянки лежал большой круглый нубийский щит. На нем, по традиции воинов этой варварской страны, был нарисован свернувшийся питон. Краски были еще совсем свежими и яркими, поэтому змей казался живым.
Львенок снова мяукнул и пересек полянку в направлении щита, остановился, принюхиваясь, поглядел по сторонам, как бы ища совета и объяснения, что это такое.
– Мать отказалась его кормить, стая бросила его на краю деревни. Какой-то крестьянин решил, что его надо доставить мне. Он все равно погибнет.
Апоп и Мериптах стояли на довольно высокой площадке. Таких было устроено несколько в главном дворцовом зверинце, дабы можно было с удобством наблюдать здешние животные диковины.
Нубийский щит вдруг шевельнулся. От свернувшейся пестрой массы отделилась голова и стала быстро вытягиваться в сторону львенка. Тот сделал неловкий шажок назад и чуть завалился набок. Голова змея резко раскрылась, обнажая узкую пещеру с торчащими сверху и снизу кривыми зубами. И уже через секунду щенок льва уже по плечи канул в этой пещере. Все это происходило совершенно бесшумно. По длинной пестрой трубе проходили судороги, и с каждой новой змей чуть дальше надевался на рыжее тельце с беспомощно поджатыми лапами.
