И Совет в Ирландии, и сам Роберт решили, что предпринять сейчас ничего нельзя. При первом же упоминании о предстоящем походе на север большинство нанятых солдат сбежали, не пожелав даже начать выступление. Тем не менее Роберт отправился в путь. В течение нескольких дней случились небольшие стычки с врагом, и появилась возможность оценить размеры армии восставших. Она оказалась куда многочисленнее, чем армия Роберта. Однако граф Тирон не отваживался на большое сражение. Напротив, он выслал Роберту предложение провести переговоры.
После некоторой задержки Роберт согласился их провести.
– Свидетели произошедшего рассказывают, – с печальным лицом вещал Чарльз, – граф Эссекс стоял на одном берегу ручья, который разделял противников, а граф Тирон восседал на коне, стоявшем прямо в воде. Было заключено перемирие, условия которого следовало оговорить в течение шести недель. Граф Тирон уже тогда высказал ряд неприемлемых, даже наглых, условий. Во время второй встречи с ним вместе с Робертом пришли его главные помощники и офицеры.
Позже было доказано, Роберт еще перед первой встречей с Тироном вступил с врагом королевы в непозволительную переписку. Граф Тирон пообещал, что если Роберт примет его условия, то станет величайшим человеком в английской истории.
– Королева и Тайный Совет постоянно писали Роберту, – с сожалением продолжал Чарльз, – выражая негодование и непонимание его действий. Ее Величество вновь и вновь жаловалась на неповиновение приказам, которые она отправляла Роберту. Королева не перестает повторять, как подобное поведение ее унижает. Она отправляла Роберту огромное количество солдат и давала средства на достижение определенных целей. Роберт продолжал жаловаться на действия своих врагов, которые, якобы, препятствовали их достижению.
– А вдруг он прав, и это все Рели и другие завистники брата? – мне не хотелось верить в неспособность Роберта увидеть ситуацию иначе.
– Адмирал лорд Эффингемский настоял на том, чтобы отозвать часть солдат под предлогом усиливавшейся угрозы со стороны испанцев. К тому же Роберт недоволен очередным назначением Сесила. Королева пожаловала ему должность лорда-казначея, на которую претендовал сам Роберт.
Над братом сгущались тучи. Незапланированное подписание соглашения с графом Тироном вызвало такой гнев королевы, что никакие письма и оправдания со стороны Роберта не могли поправить дело. Мы не знали, чего ожидать. Слухи и сплетни о предательстве Роберта упорно ходили среди придворных, и ничто не в силах было их остановить. Обнаруженная переписка с графом Тироном сделала невозможным примирение с Ее Величеством. Роберт сам себя загнал в ловушку, но даже не пробовал оправдываться. Наши письма если и доходили до него, то не вызывали ответа. Новости мы получали от придворных или от Чарльза, противоречивые и пугающие.
– Боюсь, Роберт возвращается в Англию, – двадцатого сентября сообщил мне Чарльз. – Известия из Ирландии неутешительны. Кажется, Роберт и впрямь вышел в море и направляется в Лондон.
– Возможно, это не так плохо, – возразила я. – Он поговорит с королевой лично, а не с помощью писем, и сумеет вернуть ее расположение.
– Сомневаюсь. Королева крайне рассержена. Он оставил армию, свой пост без ее позволения. Роберт спешит упасть к ногам Ее Величества. Он надеется, несмотря на отчаяние, она его простит, проявив в очередной раз милость и благосклонность. Но дошли слухи, Роберт собирался взять с собой основную часть армии, которая бы поддержала его здесь, если противники станут выступать против него.
– Так он оставил бы Ирландию практически без защиты английских солдат? – я ужаснулась. – Это ли не предательство?!
– Именно! Граф Саутгемптон и Кристофер Блант отговорили Роберта. Судя по их письмам, он возвращается только в сопровождении слуг и близких друзей.
* * *
Накануне Дня святого Михаила и начала осеннего триместра в Кембридже, двадцать восьмого сентября, рано утром, покрытый грязью и по́том после длительного путешествия из Дублина в Лондон, Роберт предстал перед королевой. Он торопился обогнать слухи, бежавшие впереди него, а потому ворвался во дворец, не побывав дома и не сменив пыльной дорожной одежды. Некоторые видели, как граф Эссекс бросил коня у самых ворот Ричмонда, где в тот момент находилась королева. Он вбежал в покои Ее Величества так быстро, что никто его не успел остановить. Впрочем, если уж королева еще находилась в своей спальне, то ее подданные, тем более, не вставали с постелей. Лишь заспанные слуги кидались врассыпную, увидев надвигавшуюся на них крупную фигуру Роберта.
Он промчался через несколько комнат и попал прямо в спальню. Дорогу Роберт знал не понаслышке: королеве нравилось там принимать фаворитов. Однако принимать одетой, причесанной и напудренной. Тем утром Ее Величество только проснулась и по давно заведенной привычке смотрела в окно. День выдался теплым. Парк был покрыт зеленым ковром, на котором яркими пятнами выделялись цветы, чье время пришлось на конец лета. Вода в реке блестела на солнце, слепя глаза.
Помню, как меня удивляли красоты Ричмондского дворца. Гринвич не так привлекал взор. Выстроенный Генрихом Седьмым, дедушкой Елизаветы, Ричмонд поражал величественностью строений и живописностью природы. Река отражала небо и деревья, склонившиеся над ней, и оттого смешивала голубой и зеленый, добавляя в плохую погоду серый и черный цвета от набежавших туч…
Тишину и мирное течение времени того дня нарушили громкие шаги Роберта. Он распахнул дверь и рухнул перед королевой на колени…
Роберт приехал домой и тут же послал за мной, чтобы сообщить о приезде. И я, конечно, отправилась в Эссекс-хаус. Чарльза вызвали в Совет, поэтому слушала я восторженный рассказ брата одна.
– Она приняла меня так ласково! – Роберт словно побывал на свидании с юной возлюбленной. – Я целовал ее руки и умолял простить за все прегрешения, которые совершил. Убежден, Ее Величество приятно удивилась, увидев меня у своих ног так неожиданно поутру. Она выслушала меня с пониманием. Ее глаза излучали тепло и были несказанно добры! Мы провели некоторое время вместе, и я уехал домой. Пенелопа, я преисполнен уверенности, королева простила мои проступки, которые я совершал раньше не со зла, а по наивной уверенности в своей правоте.
Давно я не видела такого Роберта. Он бормотал слова немного бессвязно, то понижая голос, то начиная говорить громче и громче. Его глаза горели нездоровым огнем. Наперекор своей привычке он не мерил шагами комнату и не стоял во время беседы. Роберт сидел в громадном кресле, более походившем на трон, постукивая пальцами по деревянным подлокотникам. Его лихорадочное состояние пугало. Лучше б видеть прежнего задиристого и грубоватого Роберта, чем влюбленного, возвышенного «юношу», которым он предстал тогда передо мной.
– Ты здоров? – не удержалась я от вопроса.
– Не знаю. Не уверен. Я проделал большой путь из Ирландии, не останавливаясь ни на минуту для отдыха. Но ничего серьезного. Только усталость.
– Зачем ты так торопился?
– Неожиданно я осознал свои ошибки, – Роберт взъерошил волосы. – Мне следовало срочно попросить у Ее Величества прощения. Я не подчинялся приказам королевы. Я поступал неправильно. Сейчас, несмотря на усталость, мое настроение улучшилось. Я благодарю Господа за то, что пережил столько бурь и штормов, за то, что меня приветливо и нежно приняли дома.
