– Я никогда не смеюсь над теми, с кем хотел бы сотрудничать.
– Я не хочу писать для «Капитала», – пролепетала она, до сих пор не веря, что он ей это предложил.
– Но почему же?
– Вы, может быть, и не считаете его рупором правых идей, но я другого мнения.
– Мисс Бейли, митинги на улицах – и даже в Гайд-парке – это замечательно, но я все больше склоняюсь к тому, что политическую борьбу следует вести в прессе, во время радиодебатов и телевизионных передач. Я не сомневаюсь, что вам хотелось бы быть услышанной, но что может быть лучше для этого, чем печататься в серьезном издании, имеющем влияние на людей, которые действительно могут что-то изменить?
– Если только вашим читателям понравятся мои взгляды, – насмешливо бросила она.
– Вот именно! – невозмутимо произнес Доминик. – Половина из них, скорее всего, ни о чем подобном не слышала. Они общаются с друзьями, такими же, как они, которые думают так же, как они. Как можно заставить изменить образ мышления, если не подбрасывать им что-то, над чем нужно было бы думать? Чтобы по воде пошли круги, мисс Бейли, нужно бросить в воду камень.
Розамунда посмотрела на него с возмущением, но уже по другому поводу. Внутренний голос подсказывал ей, что он говорит толковые вещи, но она ни за что не призналась бы в этом даже себе самой, а не то что ему.
– Мне пора идти, – наконец сказала она, отводя глаза в сторону.
– Жаль. – Он снова взял в спешке распечатанный информационный листок и пожал плечами. – Кто-то дал мне это в руки незадолго до вашего прихода. Я прочел и подумал, что написано хорошо. Для пылкого одностороннего взгляда, по крайней мере. У вас есть талант. Убрать этот задиристый и оскорбительный тон – и я уверен, что люди будут с удовольствием читать ваши материалы.
Он погасил окурок в хрустальной пепельнице и открыл ящик стола.
– Мое предложение тем не менее остается в силе, – сказал он, протягивая ей свою визитку. – Возможно, в следующий раз вы мне просто позвоните, вместо того чтобы кричать под окнами.
Глава 7
Это была обычная улица. На самом деле настолько обычная, что она вообще показалась Роз какой-то пародией. Деревья, аккуратно припаркованные семейные автомобили, низенькие ограды из красного кирпича, отмечающие границы ухоженных садиков с подстриженными лужайками, живыми изгородями и клумбами. Как будто кто-то нарисовал картину под названием «Идиллия английского пригорода», а затем оживил ее. Роз было странно ощущать себя настолько отстраненной от всего этого. Это была та самая Акация-авеню в Теддингтоне, где она играла еще ребенком, где каталась на своем самокате, а потом и на велосипеде, где рисовала мелом классики на вымощенном плитами тротуаре. Но теперь это выглядело так, будто она смотрела фильм про чью-то чужую жизнь. Все было знакомо, да, но в то же время не имело никакого отношения к ней, несмотря на то, что здесь был ее дом.
Она остановилась у калитки с номером 22 на ней. Белая, деревянная, с планками, расходящимися в форме лучей встающего над горизонтом солнца. Роз прекрасно знала, как она заскрипит, если толкнуть ее.
– Это ты? – раздался чей-то голос еще до того, как она успела переступить порог дома.
Когда на вокзале Роз выходила из поезда, было холодно, темно, шел дождь, а здесь топящаяся печка наполняла кухню теплом, в воздухе витали запахи готовящейся еды, смешанные с ароматом первых нарциссов, букет которых стоял в кувшине на столе.
Разумеется, ее мать что-то пекла: на кухонной стойке стояли миски, горшки, какие-то пакеты, а рядом расположились весы и открытая книга с рецептами, и все это было слегка припорошено мукой.
– Прости за такой беспорядок, – сказала мать, отодвигая стопку книжек, высившуюся на деревянном столе, и указывая на стул. – Твой отец на огороде, занимается помидорами. Одному Богу известно, почему нам просто не купить их в овощной лавке, как делают все остальные, но он клянется, что наши намного вкуснее.
Розамунда посмотрела в окно и улыбнулась.
Сэмюель Бейли работал в отделении большого коммерческого банка – открывал счета, оформлял закладные и выдавал небольшие кредиты. Роз всегда считала, что работа эта никогда его особенно не интересовала. Но по вечерам и в выходные он с головой окунался в волнующий мир своих многочисленных хобби. Их дом был буквально забит проявлениями вспышек его энтузиазма: шаткая деревянная подставка для тостов – результат его увлечения столярным делом; заброшенный кларнет, оставшийся со времен, когда ему не давали покоя лавры Бенни Гудмена
[19]; множество черепков, осколков стекла и обломков курительных трубок в шкафу в прихожей, которые он собрал после того, как прочел книгу по археологии.
– Папа, давай домой! – позвала она его, почувствовав вдруг острое желание поговорить с ним.
Мама налила ей чашку чая и уселась за стол напротив нее.
– Как прошел день? – спросила Роз.
Валери отвела глаза в сторону.
– Давай дождемся твоего отца, чтобы обсудить это. А пока разложи столовые приборы и достань стаканы. Еще пару минут – и мое творение будет готово.
Войдя в дом, Сэмюель Бейли поцеловал дочь в макушку.
– Я все закончил, – улыбнулся он, моя руки дегтярным мылом над кухонной мойкой. – К июню у нас будут свои помидоры, красная фасоль и лук.
– И я смогу сделать чатни
[20], – негромко произнесла Валери.
Роз поймала себя на том, что невольно улыбается. Иногда она чувствовала себя неудачницей из-за того, что в свои двадцать четыре года все еще живет с родителями. Все ее друзья по школе и колледжу уже давно либо переженились, либо снимали небольшие холостяцкие квартирки или комнаты по всему городу. Она хорошо понимала, что такое положение дел позволяло ей экономить немало денег: она никогда не смогла бы позволить себе работать в ГПД, если бы ей пришлось оплачивать съемную квартиру. Но дело было не только в этом. В Группе прямого действия всегда кипели страсти, то и дело возникали стрессовые ситуации, поэтому ей нравилось каждый вечер возвращаться в Теддингтон, в родительский дом, где вдали от ярких огней Сохо и борьбы в мировом масштабе можно было спокойно поболтать о том о сем.
Надев рукавицы-прихватки, Валери вынула из духовки тяжелую форму для запекания, поставила ее на стол и попросила мужа налить им по стакану воды.
– Этот рецепт дала мне наша соседка Марион, – сказала она, ожидая, когда домочадцы попробуют блюдо и похвалят ее стряпню.
– Очень вкусно! – сказал Сэмюель, быстро сообразив, что от него требуется.
– Итак, что у вас за новости? – спросила Розамунда.
– Похоже, к нам переезжают дедушка с бабушкой, – безо всяких предисловий выложил Сэмюель.
