– Разумеется, на дне рождения Банти Виллоуби, когда ему исполнился двадцать один год. Ты, конечно, тоже не можешь забыть ту ночь?
Джонатон увел Доминика, чтобы похвастаться недавно приобретенными произведениями искусства, а Клара продолжила расспрашивать Роз.
– Итак, как давно вы встречаетесь с Домиником?
– Он мне просто друг. Я работаю в «Капитале».
– Ого! Умненькая девочка.
Роз заставила себя улыбнуться.
– Теперь я что-то припоминаю, – продолжала тем временем Клара. – Так это вы пишете все эти дискуссионные заумные статьи?
– Меня взяли для того, чтобы я представляла в журнале альтернативную точку зрения, так что да, это пишу я. Доминику нравится называть меня своим главным оппонентом.
– Доминик умеет сделать так, чтобы человек почувствовал себя особенным, – многозначительно произнесла Клара.
– А какова ваша позиция относительно ядерного вооружения? – спросила Роз, лихорадочно пытавшаяся сообразить, что бы такое умное сказать.
– Ядерного вооружения? – Клара хихикнула.
– Соединенные Штаты размещают на территории Британии свои ракеты «Поларис». Вы, должно быть, читали об этом?
– Ох, дорогая, я стараюсь поменьше размышлять о таких вещах, – ответила Клара, беспечно взмахнув рукой, в которой держала бокал. – Я хочу сказать, что, если русские сбросят бомбу на мой дом, я ведь все равно узнаю об этом, только когда будет слишком поздно, верно? Так стоит ли переживать понапрасну?
Роз смотрела на нее и не верила, что человек может настолько легкомысленно относиться к столь важным вещам. Она уже хотела рассказать ей про сидячую забастовку, которую на этой неделе устраивает «Комитет ста»
[25] на площади перед зданием парламента, но тут Джонатон захлопал в ладоши, привлекая к себе внимание.
– Прошу следовать за мной в столовую, – сказал он. – Хочу успокоить присутствующих: ни одно из угощений я не готовил.
Столовая представляла собой уменьшенную копию гостиной, однако стол, где на белоснежной скатерти сверкало столовое серебро, был достаточно большим, чтобы за ним могла разместиться дюжина гостей.
– Мальчик – девочка, мальчик – девочка, – приговаривал Джонатон, пока все рассаживались. – Это правило вам хорошо известно.
– Я не знал, что ты настолько строг в этом вопросе, – под общий хохот саркастическим тоном заметил краснощекий мужчина по имени Невилл.
В итоге Доминик втиснулся между Кларой и Михаэлой, похожей на мышку девушкой Джонатона, тогда как Розамунда оказалась на другом конце стола между хозяином и его разбирающимся в живописи другом Зандером, который, похоже, старался произвести на каждого впечатление своими познаниями в области абстрактного импрессионизма.
Джонатон, несмотря на свое очевидное богатство, явно был человеком более приземленным. Он рассказал Роз, что с Домиником познакомился в Кембридже, и с тех пор они остаются друзьями. Раз в году, в День рождественских подарков
[26], они вместе отправляются пострелять фазанов, каждые две недели ездят на велосипедные прогулки, а в настоящее время занимаются тем, что объезжают все пабы в Англии, в названия которых входит слово «крикет». Он также поведал ей, что Доминик не только самый общительный из всех, кого он знает, но также и самый одинокий. Что он обожает путешествовать один. Что после смерти отца он очень горевал, уехал в охотничий домик в лесу, принадлежащий семье Сомсов, и вернулся в Лондон только через месяц.
Нарисованный им образ был очень сложным и противоречивым, и это делало Доминика еще более притягательным для Роз.
– Слушай, Дом, говорят, что ты собираешься в очередное потрясающее путешествие, – сказал Зандер, когда подали кофе.
– Куда же ты отправляешься на этот раз? – с улыбкой спросил Джонатон. – Борнео? Огненная Земля?
Доминик усмехнулся:
– Джонни, я ведь знаю наверняка, что ты понятия не имеешь, где находится и то и другое.
– Ну, мне-то знать это как раз необязательно, – сказал Джонатон. – Главное, чтобы ты не заблудился.
– Что ж, справедливо, – улыбнулся Доминик. – Собственно говоря, я еду туда же, на Амазонку.
– Это захватывающе! – с придыханием произнесла Михаэла. – Но ведь это ужасно опасно, верно?
– Только если я позабуду дома свое ружье.
Девушка тихонько охнула, а Розамунда бросила на него быстрый взгляд.
– А какую задачу ты ставишь себе на этот раз, Дом? – спросил Невилл. – Я имею в виду, зачем ты едешь бог знает куда? Во-первых, по-моему, это жутко неудобно – добираться туда на разных хлипких самолетиках и на ослах, не говоря уже о всяких змеях и скорпионах, норовящих залезть тебе в сапог.
– Видишь ли, мне просто хочется узнать, что там находится.
– А я думаю, что ты окончательно сошел с ума, – сказал Джонатон. – Меня бы туда не заманило все золото Шангри-Ла
[27].
– Думаю, ты имел в виду Эльдорадо. Впрочем, ты так говоришь только потому, что у тебя самого уже есть «пещера Аладдина» где-то в хранилищах банка «Куттс».
– Ты просто завидуешь отваге Дома, – промурлыкала Клара.
– Я знаю, что со стороны это выглядит безумием, – сказал Доминик. – Но на земле существуют еще громадные территории, которые так и не были нанесены на карты – на точные карты, я имею в виду. Даже на таком освоенном людьми континенте, как Америка, есть сотни миль пустынь, куда еще не ступала нога человека. А джунгли Амазонки настолько непроходимые, что туда почти невозможно проникнуть, не говоря уже о том, чтобы узнать, что в них скрывается.
– Так ты и вправду надеешься найти там Эльдорадо? – затаив дыхание, спросила Михаэла, во все глаза глядя на Доминика. – Эта страна на самом деле находится там?
– Нет, я так не думаю, – улыбнулся Доминик. – Я считаю, что такая страна никогда не существовала. По-моему, первые европейцы, попавшие в Южную Америку, просто неправильно интерпретировали местные легенды, приняв их за реальные события только потому, что им хотелось в это верить. Однако загадочный город Паитити вполне мог существовать в действительности.
– Паитити? – заинтересовался Джонатон.
– Это мистический затерянный город инков. Легенды, дошедшие до нас из шестнадцатого и семнадцатого столетий, рассказывают о богатом поселении в Амазонии, где было полно золота и серебра.
