– Да. А что, она сгорела? – спросил Вася, и так смешно захлопал глазами, что все мы рассмеялись.
– Нет, друг мой, нормальные люди уже давно заменили неприглядные лампочки на светильники и люстры, – сказал Юра.
– Правда?! – делано удивился Вася. – А я и не знал.
– Вася, не обращай внимания на их нападки, – сказала я. – Мы с Юрой решили подарить тебе светодиодную люстру, потому что хотели, чтобы в твоем доме всегда было светло и уютно и чтобы она освещала только хороших и добрых людей, таких, как ты.
– Присоединяюсь. – Юра встал и опять потянулся к бутылке шампанского. – Все подарки подарили? Никто ничего не забыл? Вот и хорошо. Наконец-то можно выпить.
Веселье было в самом разгаре, когда кто-то позвонил в дверь. Это приехала Ксения Ивановна поздравить сына. Она долго говорила о своей любви к нему, рассказывала о его детских годах, потом школьных, институтских, пока наконец-то не вспомнила, зачем приехала и что ее ждет внизу такси. Ксения Ивановна подарила Юре большой нательный золотой крестик с распятием, поцеловала его в щеку, оставив на ней яркий след губной помады, и попрощалась. Юра проводил ее до двери и крикнул ей вдогонку:
– Я завтра заеду к тебе, мама!
В квартире за Ксенией Ивановной тянулся шлейф аромата дорогих французских духов.
– Ну, кажется, уже все поздравили и можно начинать балдеть, – сказал Юра.
– А отец? – спросила я.
– Папа? Он самый первый меня поздравил, еще утром. А теперь, леди и джентльмены, танцы! – Юра взял пульт, нажал на кнопку и вытащил нас с Ольгой на середину комнаты.
Но опять раздался звонок в дверь, и мы все замерли.
– И кто это к нам еще пожаловал? – произнес Юра, открывая дверь.
Наверное, он был очень удивлен, потому что на несколько секунд повисла тишина.
– Почему не приглашаешь войти? Так и будем стоять? – услышала я и выглянула в прихожую.
Там стоял Наумов собственной персоной. В руках он держал две картонные коробки и улыбался, некрасиво растянув большую нижнюю губу, на которой застыла капелька слюны.
– Проходите, Валерий Петрович, – сказал Юра, сдержанно улыбаясь.
Валерий Петрович внес свой живот в гостиную, и его глаза забегали – он рассматривал присутствующих.
– Хотя меня и не приглашали, решил зайти, поздравить своих сотрудников с праздником, – сказал он, поставив коробки на тумбочку и снимая куртку. – А у вас, я вижу, веселье в разгаре! Ничего удивительного – молодость!
– Проходите, – сказала я. – Присаживайтесь.
Я пошла в кухню за чистыми тарелкой, бокалами и приборами.
– Ишь, какую красавицу Юрий Андреевич отхватил! Почему прячешь от нашего коллектива?
– Я не прячусь. Вот она я, – сказала я и протянула ему руку. – Павлина.
Он схватил ее, и я почувствовала, какая у него омерзительная липкая рука. Такое ощущение у меня уже было однажды, когда в детстве мама меня водила в поликлинику на прививку, и я захотела в туалет. Туалет внутри здания был закрыт на ремонт, и мама повела меня на улицу, где стояла деревянная будочка, именуемая туалетом. Выходя из него, я взялась за ручку, а она была такая же липкая и противная, как рука Наумова.
– Очень приятно. Валерий Петрович, – сказал он подчеркнуто галантно и прилепил свою толстую и слюнявую губу к моим пальцам.
От меня не укрылся его оценивающе-раздевающий взгляд, и я подумала, что, несмотря на обручальное кольцо на его пальце, Наумов бабник и не упустит случая изменить своей жене. А еще я заметила, что Ольга бросила на меня испепеляющий взгляд из-под своих слишком густо накрашенных ресниц. «Неужели ревнует?» – подумала я.
Наумову налили в бокал коньяка, и он поздравил Юру и Васю и вручил им по блендеру. Боковым зрением я заметила, что Юра улыбался, но явно нервничал в присутствии незваного гостя и с нетерпением ждал, когда тот уберется из квартиры. Вася, наверное, тоже это заметил и то и дело подливал Наумову в бокал коньяка. Тот не отказывался и, выпивая коньяк залпом, закусывал его салатами, кусочки которых зависали у него на нижней губе. Усилия Васи увенчались успехом – вскоре Наумов уже едва ворочал языком. Тогда Юра вызвал такси, и мы все, приличия ради, пошли провожать гостя.
Ольга шла под руку с Валерием Петровичем, и я заметила, как его рука скользнула вниз и стала щупать округлый Олькин зад. «Странно, что он позволяет себе такое, – подумала я. – Может, у них на работе это в порядке вещей? Или…»
– Разрешите откланяться, – нарушил ход моих мыслей Валерий Петрович, – и поблагодарить за гостеприимство хозяйку этого дома. – Спасибо этому дому, мы пошли к другому…
– Спасибо, что заехали к нам, – сдержанно произнесла я и улыбнулась. – Всего хорошего!
Мы запихнули Наумова в такси и с облегчением захлопнули дверцу.
– Осталось только, чтобы к нам заявились Инесса Владимировна и свидетели Иеговы, и праздник будет окончательно испорчен, – сказал Юра, когда мы вернулись в квартиру.
– Кто-кто? – удивился Вася. – У тебя есть что-то общее с иеговистами?
– Да нет. Это они хотели со мной что-то общее иметь, – засмеялся Юра. – Пришлось чуть ли не силой их выпроваживать. Ужас, какие настырные!
Теперь пришла моя очередь смеяться. Я вспомнила, как Юра выталкивал меня за дверь. Мне нравилось наблюдать за немного захмелевшим Юрой. Он развеселился, танцевал, правда, не очень умело, дурачился, много шутил. Я поймала себя на мысли, что люблю его всякого – грустного, задумчивого, радостного, веселого.
Оля стала цепляться к Васе, неудачно шутила, и мне захотелось начать рассказывать анекдоты о глупых блондинках. Очевидно, такие анекдоты сочиняют люди, рядом с которыми крутятся такие вот Оли.
Вася и Оля ушли домой часа в три ночи.
– Я помогу тебе убрать со стола, – сказала Оля, уже почти выходя из квартиры.
– Я сам ей помогу, – быстро произнес Юра, и я с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо, что избавил от ее присутствия, – сказала я, когда мы остались одни.
– Ты ее не любишь?
– Она неискренняя. – Я вспомнила, как рука Наума щупала Ольгин зад.
– Я тоже так думаю. Но меня сейчас больше беспокоит не Ольга, а визит Наума.
– Как ты думаешь, почему он приехал? – спросила я, собирая со стола тарелки.
– Ума не приложу. – Юра почесал затылок. – Он никогда до этого не заходил ни ко мне, ни к Васе.
– С подарками пришел. Какой добренький дядя!
– Хочет показать, что зла не держит. Давайте, мол, ребята, жить дружно. Так, что ли? – размышлял вслух Юра.
– Получается, что так. Играется, как кот с мышкой, – сказала я, снимая скатерть со стола. – Добродушный такой кот, а сам готов мышку сожрать с потрохами.
