– Арики, у ваших людей давно есть все, что им нужно, – вздохнула Джейн, но этот спор они вели слишком часто, и она понимала, что все бесполезно. – А как насчет дополнительной работы? Найдутся добровольцы?
– Добровольцы?..
Сегодня Джейн выбирала такие слова, которые не входили в лексикон вождя.
– Хотят ли наши люди работать с овцами? – переиначила ее вопрос Кэт, на этот раз по-английски, чтобы не исключать из разговора Джейн.
Те Хайтара радостно кивнул:
– О да! Им это нравится больше, чем медицина! Для овец не нужно много каракиа. Тохунга, конечно, все равно петь, сегодня уже просили благословения богов для хипи!
И он жестом указал на овец, которые не слишком изменились после благословения, но выглядели сытыми и довольными. Даже сейчас, в начале зимы, вокруг деревни маори еще росла трава.
– Хорошо, – сказала Джейн. – Значит, нужно подумать о логистике. Где мы возьмем корм для этих животных?
Вождь снова заулыбался во весь рот:
– О, Кэт тоже позаботиться! Полная повозка сена и овса, пока у Криса, но скоро прибыть! – Он выжидающе посмотрел на Джейн, а потом на Кэт, и во взгляде его мелькнуло неприкрытое восхищение.
Еще на ферме Динсов Кэт доверху загрузила крытую повозку Иды кормом для овец и заказала еще сена. Она знала, что с запасами Криса нельзя будет прокормить еще сотню животных в течение целой зимы, хотя он, конечно же, с удовольствием поможет ей. С финансовой точки зрения это было не обременительно. От продажи украшений осталось достаточно, чтобы содержать овец до тех пор, пока не появятся первые доходы.
– Что ж, значит, я вам больше не нужна, – с недовольным видом заявила Джейн и отвернулась. – Но я наведу справки насчет стрижки. Придется обучить мужчин, я читала об этом. Стричь овец должны специалисты, чтобы можно было получить самую высокую цену за руно.
Пока Крис горевал по поводу того, что Кэт старательно избегает его, а Карл пытался сохранять спокойствие с Оттфридом и искал любой возможности уединиться с Идой, Джейн начала обстоятельную переписку с одним из крупнейших овцеводов Северного острова. Лодочник Пит останавливался на станции Фенрой во время каждой поездки на запад, привозил письма для Джейн и рассказывал новости. Землемеры завершили свою работу в устье Эйвона, где должен был возникнуть город Крайстчерч. Редвуды всерьез планировали переехать. Они уже нашли человека, которого заинтересовала их ферма. Дело о краже овец все еще не было раскрыто.
– Должны же они где-то быть, – говорил Пит. – На Южном острове не так много овечьих ферм.
– Может быть, их просто забили на мясо? – без особого интереса предположила Джейн. – Какое-нибудь нецивилизованное племя маори.
Свое она по-прежнему пыталась сделать «цивилизованным» – в некотором смысле и с помощью Кэт. Та всерьез отнеслась к своим обязанностям, о которых шла речь в тот день, когда ее приняли в племя: она учила детей английскому языку, писать и читать. Вот только с арифметикой у нее не складывалось. Джейн не знала, как относиться к педагогическому таланту Кэт. С одной стороны, она приветствовала всякую попытку получить образование, с другой стороны, ей не нравилось, что Кэт становилась все более влиятельным человеком в племени. Стоило ей увидеть, как они с вождем ведут доверительную беседу, и она приходила в ярость. Прежде Те Хайтара смотрел с таким восхищением только на нее, когда она разъясняла ему обычаи пакеха. Поскольку Кэт говорила на маори бегло, для нее это было намного проще. Джейн впервые в жизни испытывала ревность.
Карл и Ида всю зиму умело скрывали свою наконец-то расцветшую любовь от Оттфрида. Это было нелегко, Крис и Кэт полагали, что взгляды, которые те бросали друг другу вслед, и их осторожные прикосновения не заметить невозможно. В холодное и дождливое время года было не так-то просто устраивать редкие встречи на выгонах, на равнине возле фермы или в лесочке у реки. Долго они не выдерживали, и приходилось искать место под крышей. Зачастую они виделись в конюшне, в хлеву или в новом сарае для стрижки овец. К тому же Ида уже не могла оставить детей в корзине рядом с собой. Кэрол и Линда научились ходить и были очень подвижны. Они хотели, чтобы их развлекали, им ни в коем случае нельзя было позволить увидеть любовные игры. Поэтому тайные встречи Карла и Иды требовали сложной подготовки. Сначала детей нужно было отвести к Кэт в деревню маори или оставить там под присмотром одной из женщин, что тоже было довольно-таки опасно. Оттфрид мог спросить, где Ида, если бы узнал, что девочки остались в деревне с маори, однако влюбленные все равно шли на этот риск, и не только по настоянию Карла.
В этой ситуации скорее Ида никак не могла поверить в чудо и поэтому то и дело хотела удостовериться в его любви. Она каждый раз все более страстно обнимала Карла – постепенно она становилась настоящей женщиной, какой могла бы вырасти вне Рабен-Штейнфельда. Она перестала покоряться судьбе, не проверяла каждую мысль на предмет того, понравится ли та Богу. Ее распирало от идей и шалостей, она смешила и удивляла Карла. Когда они любили друг друга, он прикасался к ней по-прежнему осторожно, но чем чаще они бывали вместе, тем больше она доверяла ему.
После скандала в пабе Оттфрид на некоторое время оставил Иду в покое. Видимо, ее слова действительно задели его гордость, но он не осмеливался мстить, зная, что Карл и Крис наблюдают за ним. Мужчины приглядывали за Идой, и Оттфрид понимал, что нельзя злоупотреблять их терпением. Делая закупки в Порт-Купере, они выяснили, что станция Фенрой задолжала торговцам кормом и скобяными изделиями немалые суммы, результатом чего стала бурная ссора. Крис Фенрой не стал ходить вокруг да около и пригрозил, что лишит Оттфрида доли в деле. Конечно же, ради Иды и Карла он никогда бы так не поступил, но Оттфрид не мог этого знать, и ему не хотелось оказаться на улице посреди зимы с семьей и стадом, в котором было уже до сотни овец. Ведь Брандманны все еще жили в старом доме, и, хотя Оттфрид хвастался, что построит новый дом на своей земле, дальше планов дело не пошло.
Однако, несмотря на то что муж Иды перестал мучить ее ночи напролет, через некоторое время после истории в Порт-Купере он вернулся в ее постель. Обычно он брал ее быстро, угрюмо и неосторожно, обращаясь с ней, как невоспитанный ребенок с игрушкой. Ида снова чувствовала себя запачканной и приходила к Карлу в смущении и страхе. Однажды, когда она легла на ложе из соломы, устроенное в хлеву, Карл обнаружил, что она вся изранена. Он не хотел с ней спать, чтобы не сделать еще больнее, а Ида просила его:
– Возьми меня ненадолго в Байю, Карл. Иначе я сойду с ума под этими холодными дождями.
Карл постоянно ломал голову над тем, как помочь Иде избавиться от ненавистного брака, но, кроме бегства и жизни под вымышленными именами, ничего придумать не мог. Он рискнул бы, но Ида была к этому еще не готова, – а весной оказалось, что она снова беременна.
– Нам нужно уходить, как раз теперь! – умолял ее Карл. – Это ведь мой ребенок, Ида! Это должен быть мой ребенок!
