Кстати, в фильме «Деревенский детектив» фигурировал прототип Горбачева, некий уполномоченный из района, основным призванием которого было руководить всем и конкретно ничем. К сожалению, этот персонаж оказался не только живучим, но и способным к размножению и упрочению своих позиций в советском обществе.
Июньский (1987) Пленум ЦК КПСС и последовавшая за ним сессия Верховного Совета СССР, на которой с докладом о проекте Закона о предприятии (объединении) выступил Н. Рыжков, дали начало коренному реформированию социалистической экономики СССР. «Закон о государственном предприятии» был принят ВС СССР 30 июня 1987 года, а введен в действие с 1 января 1988 года.
Принятие этого закона стало весьма серьезной и, возможно, решающей ошибкой, допущенной властями СССР в период перестройки. Значительная утрата госконтроля над предприятиями для плановой советской экономики имела разрушительные последствия. Преобладающая часть материальных и финансовых потоков фактически ушла из-под контроля центральной власти и оказалась в распоряжении предприятий. Это обстоятельство подрывало основополагающие механизмы плановой экономики в СССР. Более того, работа предприятий по нормативам, которые оказались плохо просчитанными и не стимулировали работу, прежде всего, наиболее эффективно работавших до сих пор, предприятий. Это сразу почувствовали руководители многих литовских предприятий, заявивших, что «Москва пилит сук, на котором сидит».
Ситуацию усугубило то, что с 1 января 1987 года Министерство внешней торговли и Государственный комитет СССР по внешним экономическим связям предоставили право отдельным министерствам и ведомствам разных отраслей и ведущим промышленным предприятиям создавались внешнеторговые объединения и фирмы. Промышленным предприятиям было предоставлено право на экспортно-импортные операции, а также право на создание совместных предприятий с зарубежными партнерами.
Затем в сентябре – октябре 1987 года Постановлениями ЦК КПСС и Совмина СССР предприятиям было разрешено продавать дефицитное сырье и товары за рубеж. Пользуясь этим, предприимчивые руководители некоторых предприятий вместо того, чтобы поставлять другим предприятиям необходимое сырье по установленным ценам, продавали его за рубеж по демпинговой, но все же более высокой, чем установленная, цене. Предприятия, оставшиеся без сырья, были вынуждены закупать его на внешнем рынке, но уже по мировым ценам.
Снятие государственной монополии с внешней торговли нанесло удар не только по советской экономике, но сокрушило потребительский рынок в СССР и усугубило ситуацию тотального дефицита, о которой я уже говорил. Предприятиям и частным лицам было разрешено вывозить за рубеж дефицитные товары – продовольствие, сырье, электронику, продукцию химической промышленности и т. д. В результате, словно мощным пылесосом, из страны было высосано огромное количество материальных ценностей. Полки продовольственных и промтоварных магазинов опустели. Поэтому на эту тему поговорим подробнее.
22 мая 1990 года газета «Известия» опубликовала статью «О ценах, деньгах и социальной справедливости». В ней говорилось, что цены на государственную продукцию, как правило, ниже рыночных. Но это вовсе не означает, что она стране дешево обходится. Но главное в том, что никто не знает, сколько наиболее качественных и дешевых вещей не доходит до прилавка, а уплывает неизвестно куда. И сколько криминальных миллионов делается на этих дефицитах.
22 мая 1990 года еженедельник «АиФ» опубликовал статью «Где же ситец и парча?». В ней сообщалось: «После 1985 г. начался доселе невиданный экспортный бум: поставки тканей за рубеж выросли более, чем в 3 раза. Хлопчатобумажных – почти в 4 раза, льняных – в 7 раз. Внешняя торговля стала превращаться в дестабилизирующий фактор внутреннего рынка текстиля». Причем в «АиФ» речь шла только о государственном экспорте.
В 1992 году уже газета «Ленинградская правда» писала: «В СССР к 1990–91 гг. ежегодно производилось по 38 метров тканей на человека. из них 75 % мирового производства льняных тканей, 16 % – шерстяных, хлопчатобумажных – 13 %, и шелковых – 12 %. Только официально государством и совместными предприятиями вывезено 50 % льняных, и 42 % шерстяных тканей». Вот откуда возник дефицит постельного белья, не говоря уже о костюмных тканях.
Но частный вывоз из СССР намного превосходил государственный! Причем установить размеры этого вывоза было невозможно: Известно, что однажды на Съезде народных депутатов СССР был поднят вопрос по поводу отсутствия в стране зубной пасты. О причинах такого положения никто не задумался. Было принято решение закупить за рубежом зубную пасту на 60 миллионов долларов. Во Франции, где ее закупили, она стоила 15 франков (т. е. 3 долл. США). А в СССР она продавалась по 1 руб. Разумеется, вся эта паста на 60 миллионов долл., благодаря советским рыночным дельцам, оказалась снова за рубежом. Например, в Польшу ее высылали в посылках по 500 тюбиков, прямо в фабричной французской упаковке.
И если бы вывозили только зубную пасту! Еще пример. Известно, что в 1990 году в Турцию официально экспорта телевизоров не было. Однако туда было ввезено 2 млн советских телевизоров – почти годовая продажа телевизоров в СССР. Советские холодильники, свободно стоявшие в советских магазинах по цене 300–500 руб., в Африке продавились уже по 2–2,5 тысячи долларов.
В Интернете фигурирует информация о том, что в 1988 году одна иностранная семья сумела вывезти из СССР 392 холодильника, 72 стиральные машины и 142 кондиционера. А сотрудники только одного из СП переправили за рубеж 1400 утюгов, 138 швейных машин, 174 вентилятора, а также 3500 кусков мыла и 242 кг стирального порошка.
Так создавались финансовые основы миллионных состояний, но об этом сейчас предпочитают молчать. Русская специфика «невидимой руки рынка», о которой писал американский политолог Ральф Эпперсон, проявилась в массовой замене советских специалистов доморощенными «менеджерами» с мышлением: дай денег – и успех гарантирован.
Но продолжу анализ экономической ситуации в СССР. В мае 1988 года ее серьезно усугубил «Закон о кооперации», принятый ВС СССР по докладу Н. Рыжкова. Закон нанес страшный удар по государственным предприятиям, предоставляя кооперативам право перекупки у них дефицитного сырья и готовой продукции, а также переманивания наиболее квалифицированных специалистов.
Помимо этого кооперативы стали главным каналом перевода безналичных денег в наличные, что заставило правительство страны на порядок увеличить производительность печатного станка, т. е. денежную эмиссию. Так как бюджетный дефицит финансировался за счет денежной эмиссии, то его рост приводил к увеличению дефицита на потребительском рынке. С прилавков магазинов исчезало самое необходимое, даже мыло, сахар и табачные изделия. В регионах стали вводиться талоны и карточки покупателя.
В 1989 году под Вильнюсом были обнаружены два огромных металлических ангара, доверху наполненные товарами массового спроса: от гвоздей до стирального порошка. Кто-то умело вкладывал наличные в товары, которые при любой власти и в любое время пользуются спросом. Не сомневаюсь, что подобных складов на «черный день» было немало и в России.
