Напомню, что благодаря сталинской командно-административной системе, по данным Алексея Николаевича Косыгина, являвшегося в 1941 году заместителем председателя Совета по эвакуации при СНК СССР, за июль – декабрь того года из западных районов страны в восточные было перемещено 1523 крупных промышленных предприятия (на Урал – 667, в Западную Сибирь – 224, в Восточную Сибирь – 78, в Среднюю Азию и Казахстан – 308, в Поволжье – 226). Об объемах перевозок, которые были осуществлены, говорят следующие цифры: для эвакуации только одного завода «Запорожсталь» потребовалось 8000 вагонов. А это было время, когда каждый вагон нужен был для фронта.
Благодаря подвигу сталинских управленцев на Урале и Сибири в кратчайшие сроки была создана мощная индустриальная база, позволившая разгромить фашистскую Германию, на которую работала экономика всей Европы. В Большой Советской Энциклопедии (Т. 22. С. 231) написано: «В годы войны в РСФСР было построено и восстановлено 7800 предприятий, и республика, ее заводы выпускали 80 % военной продукции, в том числе 40 % ее давал Урал», т. е. именно Россия в годы войны одна выстояла против всего военного арсенала Германии и ее союзниц – стран Европы!
Огромную роль в организации этого подвига советского народа сыграла личность Сталина. Но при этом были неизбежными перегибы в системе управления СССР. Бывший в сталинский период заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрий Трофимович Шепилов в своих воспоминаниях «Непримкнувший» писал: «Роль генерального секретаря (а именно в таком качестве выступал Сталин в большую часть периода своего пребывания у кормила власти) стала невероятно гипертрофирована. Сложившееся при Ленине разумное разделение функций между правительством и ЦК было стерто. Отныне любой сколько-нибудь существенный политический, международный, хозяйственный, культурный вопрос, до его постановки в правительстве, должен был быть рассмотрен в ЦК. А в ЦК решение по нему целиком предопределялось мнением и словом генерального секретаря. За правительством же все в большей мере оставалась лишь функция оформления принятых в ЦК решений» (М.: Вагриус, 2001).
Известно, что сращивание партийных, советских и государственных органов в сталинский период и после него приобрело глобальный характер. Партийное руководство в СССР фактически подменило государственное управление. Партийное мнение при решении любых вопросов жизни и деятельности Советского государства стало определяющим и окончательным.
Влияние партия осуществляла через своих членов, которые занимали руководящее положение во всех советских и государственных структурах. Эти члены, в свою очередь, как правило, входили в те или иные выборные руководящие партийные органы. В итоге решения, провозглашаемые от имени партии, были, по сути, решениями достаточно узкой группы лиц Политбюро), которые со временем уверовали в собственную непогрешимость и исключительность.
Эта группа сосредоточила огромную власть. При этом любая, даже конструктивная, критика членов Политбюро исключалась. Это разрешалось делать только одному человеку – генеральному секретарю ЦК КПСС. Он имел право критиковать всех и всегда бывал прав. Как в той бюрократической притче: «§ 1. Начальник всегда прав. § 2. Если начальник не прав, то смотри параграф первый».
В результате конкретная личность во главе партии встала над политической системой управления Советским государством, подстраивающейся под одного человека. Персона главы КПСС стала олицетворять и представлять высшую власть в СССР. Это стало тем слабым звеном достаточно эффективной советской системы управления, которое во многом предопределило ее гибель, когда к власти пришел дилетант, говорун и предатель Горбачев.
Политбюро ЦК КПСС не могло противостоять генсеку по весьма простой причине. Оно не было коллективом единомышленников. До 1930 года противоречия в Политбюро были гласными, но впоследствии каждый член Политбюро и Оргбюро публично предпочитал придерживаться мнения генерального секретаря партии. Эта практика продолжалась до 1991 года. Она во многом также предопределила крах Союза, так как огромная страна, сотни миллионов людей стали зависимыми от воли, степени подготовленности, настроения и состояния здоровья одного человека.
Замечу, что столь сверхцентрализованнаяи персонализированная структура управления КПСС и СССР не являлась изобретением Сталина. По принципу безоговорочного подчинения «первому или верховному» в мире построены армии и религиозные конфессии. В условиях враждебного окружения, когда следует противостоять внешнему и внутреннему врагу, эта структура являлась наиболее эффективной. Однако помимо положительного начала персонализация власти несла в себе большой негатив, который в полной мере проявился при Горбачеве.
К сожалению, ни Хрущев, ни Брежнев не решились критически пересмотреть систему взаимоотношений, сложившуюся между партийными и советскими органами. Не были подвергнуты критическому анализу и внутрипартийные отношения, прежде всего, довлеющая роль первых секретарей партийных комитетов различного уровня. Эта роль существенно возросла, так как систематическая ротация партийных кадров, имевшая место при Сталине, канула в прошлое. Как известно, со временем довлеющая роль любого «первого» в регионе только возрастала.
Следует отметить, что Сталин осознавал несовершенство созданной им авторитарной системы власти в партии и государстве. Да, она сумела мобилизовать советское общество на выживание в условиях вражеского окружения и сделать СССР второй державой в мире. Но после смерти вождя она дала сбой, так как была рассчитана на человека жесткого, с непреклонной волей, способного добиваться поставленных целей, и для которого интересы социалистического государства были превыше всего.
Тот же Шепилов писал: «Незадолго до смерти сам Сталин то ли разумом, то ли инстинктом почувствовал все несовершенство и всю опасность системы единоличного управительства. Может быть, и потому, что среди своего ближайшего окружения он не видел фигуры, которая, по его мнению, могла бы стать достойным его преемником. Он не раз говорил на узких заседаниях: “Вот умру, что будете делать без меня? Ведь пропадете же!” В последний период своей жизни он мучительно искал какие-то новые формы коллективизма в руководстве».
Добавлю, что, что любая система управления создается под конкретные условия существования и функционирования государственного механизма. Со временем она требует существенной модернизации. И если своевременно ее не осуществить, система даст сбой. К сожалению, постсталинские руководители Союза ССР в этом направлении ограничились малоэффективными полумерами. И сталинская система управления дала губительный сбой.
Не секрет, что уже в сталинский период ВКП(б) – КПСС, являвшаяся основным политическим инструментом построения социалистического государства, стала утрачивать качества революционного авангарда и идейного товарищества. В ней стали брать верх так называемые аллилуйщики, готовые любое указание партийного вождя возводить в ранг непогрешимой и непререкаемой догмы.
Неслучайно в 1946 году Сталин в ответ на предложение своего давнего соратника Андрея Алексеевича Жданова рассмотреть проблемы развития СССР на очередном XIX съезде ВКП(б) заявил: «Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков…» (Жданов Ю.А. Взгляд в прошлое: воспоминания очевидца. Ростов-на-Дону: Феникс, 2004).
