Отсюда можно сделать вывод. Оказывается, был еще один кадровый тандем, о котором никто не догадывался – Горбачев – Ельцин. Он и поставил точку в истории СССР. В этом тандеме объединились два врага, но каждый в нем жаждал переиграть соперника. На победу надеялся Горбачев, задумавший августовский путч, но выиграл Ельцин. Проиграл не только Горбачев, но и Союз ССР.
Тому, что путч был задумкой Михаила Сергеевича, существуют весомые подтверждения. Последний премьер-министр Союза ССР В.С. Павлов в интервью газете «Правда» (12.04.1996) и в книге «Август изнутри. Горбачев путч» сообщил: «Заговор, если и был таковой, исходил вовсе не от ГКЧП…» (М.: Деловой мир, 1993). Подтверждая сказанное, Павлов рассказал о встрече будущих ГКЧПистов на гостевой даче внешней разведки, так называемом «объекте АБЦ».
По словам Валентина Сергеевича, Горбачев знал не только о предполагаемой встрече, ему было известно также, когда и где она должна была проходить: «Собрались мы спонтанно, так сказать, экспромтом. Минут через пятнадцать после моего появления в садовой беседке Крючкова попросили к телефону. Уходя, он обронил странную фразу: “Это звонит Горбачев из Фороса. Он знает, что мы уже собрались…”»
Бывший советский премьер утверждал, что изоляция Горбачева в Форосе – досужие вымыслы: «“Никакой изоляции в помине не было! И никакой ГКЧП свергать его с президентского поста тоже не собирался. Если хотите, сам Михаил Сергеевич был… членом ГКЧП”. По признанию Павлова, в Форос к Горбачеву летали Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин, “чтобы доложить об усугубляющейся кризисной обстановке в стране и уговорить пойти на чрезвычайные меры”».
Название ГКЧП, по словам Павлова, было привезено из Фороса, от Михаила Сергеевича. «Товарищи рассказывали, что персональный состав комитета своей рукой написал сам Горбачев. Вроде как предположение, кто может в него войти. Того же А. Лукьянова предусмотрительно вписал в список под знаком вопроса».
Вышесказанное объясняет странное поведение главы КГБ в период чрезвычайного положения. Ведь Владимир Александрович был главной пружиной ГКЧП. Только сговором Горбачева с Ельциным можно объяснить то, что Крючков так и не дал команду на захват президента России и его окружения на даче в Архангельском.
Вполне вероятно, что Крючков уже летом 1990 года сделал ставку на Б. Ельцина. В итоге глава КГБ стал слугой двух господ, и эта неопределенность погубила его и Союз. Приведу цитату, подтверждающую данный вывод. В своих мемуарах «Из жизни начальника разведки» Леонид Владимирович Шебаршин, начальник Первого Главного управления КГБ СССР (разведка), рассказал об одном разговоре с В.А.Крючковым, состоявшемся в июне 1991 года.
Шебаршин изложил Крючкову свое видение развития ситуации в СССР, в котором заявил, что: «…рассчитывать на то, что Горбачев сможет сохранить единство Союза и удержать страну от распада, нереалистично. Престиж Президента упал до нулевой отметки, он безволен и, по моему убеждению, думает только о собственном выживании. Противостояние с Ельциным и Россией он неизбежно проиграет… Нравится нам Ельцин или нет (мне лично он не нравится), комитету и всем нам стоило бы ориентироваться на российского президента и Российскую Федерацию, ядро Союза…».
Крючков внимательно выслушал Шебаршина и заметил: «Договорились!.. Работайте, побольше информации Борису Николаевичу… Подумаем еще…» (М.: Международные отношения, 1994). Хотя ответ был неопределенным, но последующее поведение Крючкова показало, что Ельцин стал для него приоритетной личностью. Это подтвердила ситуация с намеченной в августе 1991 года изоляцией президента России.
Известно, что 19 августа с раннего утра 60 бойцов спецназа КГБ «Альфа» во главе с Героем Советского Союза Виктором Федоровичем Карпухиным расположились на расстоянии нескольких сотен метров от дачи Ельцина. Они были полностью готовы к силовой операции. Как впоследствии вспоминал Карпухин, он лично пять раз связывался с Крючковым и запрашивал добро на захват. Но Крючков медлил.
Перехватив переговоры Карпухина с шефом КГБ, офицеры охраны из Девятого управления КГБ, закрепленные за Ельциным, связались с Виктором Федоровичем и попросили «не мочить своих». «Если надо, мы их тут сами повяжем!» – обращались офицеры личной охраны Ельцина к коллегам из «Альфы». Но Крючков вновь добро не дал.
В результате Ельцин смог беспрепятственно добраться до Белого дома и там, взобравшись на танк, заявить, что действия ГКЧП являются антиконституционными. Провал ГКЧП усугубила скандальная пресс-конференция, проведенная гекачепистами. Вечером 19 августа в телеэфир пошел выпуск новостей, в ходе которого было озвучено Обращение Ельцина к гражданам России. Далее ситуация посыпалась, как карточный домик.
22 августа 1991 года Горбачев в 1.30 прилетел из Крыма. Он сразу же открестился от ГКЧП, при этом публично ляпнул: «Имейте в виду, настоящей правды никто не узнает». 23 августа в Белом доме на сессии Верховного Совета РСФСР Ельцин в присутствии Горбачева и вопреки его слабым и невнятным возражениям подписал указ о приостановлении деятельности Российской компартии на том основании, что она поддержала ГКЧП.
23 августа в 15 ч., по распоряжению мэра Москвы Гавриила Попова и нового начальника Московского управления КГБ СССР Евгения Савостьянова здания ЦК КПСС и МГК КПСС на Старой площади были опечатаны. 24 августа 1991 года Горбачев объявил о сложении полномочий генерального секретаря ЦК и о выходе из КПСС. Он предложил ЦК КПСС самораспуститься, а республиканским компартиям и местным партийным организациям определиться самим. Члены ЦК КПСС, находившиеся в Москве и России, никак не отреагировали на это. Это явное свидетельство того, что советская политическая элита выродилась и утратила бойцовские политические качества.
29 августа Верховный Совет СССР приостановил деятельность КПСС на всей территории СССР. 18 миллионов оставшихся в КПСС членов спокойно восприняли это известие. Почему они так равнодушно встретили происходившее в партии и стране? Еще раз повторю, что уже во времена Хрущева – Брежнева для части партийной номенклатуры партбилет стал своеобразной «хлебной карточкой». В итоге была выхолощена суть КПСС, как политической партии и руководящего авангарда советского общества.
Сломать это, перестроить партию могла только «ЛИЧНОСТЬ», но ее в партии после Сталина не оказалось. В итоге КПСС, много лет являвшаяся идейным стержнем огромной державы, тихо и незаметно ушла в политическое небытие. Вот так коммунисты из ГКЧП нанесли смертельный удар по КПСС. Фактически повторилась январская ситуация в Вильнюсе 1991 года. В Москве тоже все делалось как бы в расчете на провал.
Этот провал также был обусловлен личностными качествами членов ГКЧП и, прежде всего, Крючкова и Язова. Они в силу опыта и занимаемого ими положения должны были действовать более продуманно и решительно. Но, как выяснилось, говорить о наличии таких качеств, как предвидение последствий принимаемых решений и стойкость, у Крючкова и Язова не приходится. Для этого достаточно прочитать их покаянные письма из следственного изолятора «Матросская тишина».
