Отцу вспомнились дни его молодости – и тогда на Руси маялись вопросом: где взять хлеб? Возглавлявший царское правительство в начале ХХ века Сергей Юльевич Витте, а затем в 1906 году сменивший его на этом посту Петр Аркадьевич Столыпин обратили свой взор на восток. В Центральной России крестьяне, получившие в 1861 году волю, ссорились из-за каждой десятины, а там, в Южной Сибири, Казахстане, на Дальнем Востоке, – земель немерено, и каких земель – девственного чернозема!
Под нажимом сверху, со скрипом, неохотно крестьяне двинулись на восток. Сначала посылали разведчиков, а по их возвращении, посоветовавшись и посомневавшись, самые смелые семьями снимались с насиженных мест, продавали дома, складывали добро на телеги и уезжали… В никуда…
Потянулись в Сибирь, на целину, и односельчане отца, уезжали из родной Калиновки и исчезали из вида навсегда. Отцу тогда исполнилось 14 лет, ему запомнилось, что «переселение шло болезненно. Выбирали ходоков, среди них оказался и муж сестры моей матери. Они заранее ездили, смотрели земли и условия, в которых предстояло жить переселенцам. Им понравилось – земли столько, сколько глаз видит, можно брать, сколько хочешь. Сколько осилишь. Мои родственники выехали в Сибирь в 1908 году. Помню, как семья сестры моей матери уезжала в чужие края. Поехало много крестьян-переселенцев и из других деревень Курской губернии»178. Всего к 1910 году в поисках лучшей доли покинули насиженные места около миллиона трехсот тысяч человек179.
Уезжали, осыпаемые проклятиями односельчан, считавших переселенцев изменниками, разрушавшими вековую сельскую общину, в которой один за всех и все за одного, всем миром платят подати царю, всем миром помогают попавшим в беду, всем миром радуются, но чаще – всем миром голодают. Отъезжавшие ослабляли общину, что не могло не вызвать у остающихся разочарования и гнева, порой доходившего до ненависти, до смертоубийства отступников.
Всеми силами противились переселению и помещики-землевладельцы. Вечно голодные малоземельные крестьяне, не способные прокормиться со своих наделов, поневоле шли к ним на поклон, за бесценок обрабатывали их поля, собирали их урожай, ссыпали в закрома зерно, уходившее за большие деньги на экспорт в Европу. Отец вспоминал, как он, еще подростком, батрачил сначала у одного помещика-генерала, затем у другого, по фамилии Васильченко180.
Теперь даровому, мало чем отличавшемуся от крепостного труду приходил конец. За счет отъезжающих наделы оставшихся увеличатся, на барские поля их не заманишь, разве что за «настоящую» оплату. Сверхприбылям от экспорта дешевого, почти бесплатного зерна придет конец.
Столыпина за целину возненавидели и крестьяне, и помещики, и сам государь. Еще бы! Он покусился на стабильность, на патриархальные российские устои. В результате 5 сентября 1911 года Столыпина убили террористы. До сих пор историки спорят, кто стоял за их спиной: левые, революционеры или правые, во главе с самим государем? На самом деле это не так важно, важно, что начавшееся переселение крестьян быстро прекратилось. Помещики сохранили рабочие руки, а зажиточное фермерство так и не сформировалось.
Затем грянула Первая мировая война, за ней – революция. На излете нэпа вновь начались трудности с хлебом, и вновь вспомнили о сибирской целине. В 1928 году подготовили Постановление об организации на непахотных восточных землях целинных совхозов. Однако дело не пошло. В 1929 году началась коллективизация, крестьянам стало не до новых земель. Совхозные поля на целине заросли сорняками, их вскоре забросили181.
О целине забыли на долгие годы. В тридцатые годы переселение на восток миллионов крестьян возобновилось, «сталинское переселение», но не на сибирские черноземы, а в лагеря, за колючую проволоку, в вечную мезлоту.
В последующие годы, довоенные и послевоенные, «Сталин категорически возражал против распашки дополнительных земель, – пишет в своих воспоминаниях отец. – Он считал, что достаточно создать дефицит земли, и крестьяне начнут искать выход, создадут условия, при которых с той же земли будут получать больше сельскохозяйственных продуктов»182. Не получилось.
Теперь отец задумался о том же, над чем за полстолетия до него ломали голову Витте и Столыпин. Выход из хлебного кризиса он видел там же, где и они, – на востоке.
12 января 1954 года отец диктует первую в своем новом качестве записку в Президиум ЦК КПСС. Ее лейтмотив: хлеба катастрофически не хватает, и получить его в традиционных районах земледелия невозможно, урожайность в Центральной России низкая, удобрений нет и в ближайшее время не предвидится, тогда как городское население, а значит, и потребление хлеба, продолжает расти. Выход один – начать экспансию на восток. Там, по подсчетам отца, нетронутыми лежат как минимум 13 миллионов гектаров, 6 миллионов в Казахстане и 7 миллионов в Южной Сибири. Если их распахать и получить с гектара по десять центнеров зерна, то прирост урожая составит 13 миллионов тонн. Он приводит данные средней урожайности по стране в 1952 году 8,6 центнера с гектара, в США – 17,3 центнера, Канаде – 17,6 центнера. В Сибири, в хорошие годы, устойчиво собирают 15. И делает вывод, что его предположения более чем реалистичны. Дальше отец скрупулезно высчитывает, сколько зерна из общего количества пойдет населению, сколько на прокорм скоту, сколько останется на семена, сколько на промышленную переработку, в основном в спирт, сколько заложить в госрезервы, сколько останется на помощь союзникам – восточным немцам, чехам, полякам и другим. Получалось, что сиюминутные потребности удовлетворятся с лихвой, и удовлетворятся хлебом более дешевым, чем мы собираем в обжитых европейских районах, расходы на распашку целины быстро окупятся, в бюджет потечет прибыль, и немалая. Все это позволит не только разрешить зерновой кризис, но и высвободит часть земель в Центральной России под расширение посевов льна, сахарной свеклы, кукурузы.
И самое важное: целинное зерно позволит снять часть груза с плеч колхозников в обжитых районах. Сегодня, чтобы удовлетворить потребности страны, им спускают нереализуемые планы сдачи зерна. Ежегодно образуется недоимка, она из года в год растет, и хлебозаготовки «приобретают характер продразверстки»183 времен военного коммунизма. Какая уж тут материальная заинтересованность? Целина не только даст прибавку зерна, собираемого в закрома, но и позволит сделать более эффективной, работающей всю структуру зернового хозяйства.
«Дополнительное, целинное зерно позволит списать колхозам недоимки, ликвидирует их неуверенность в завтрашнем дне, – пишет в записке отец, – заработает, наконец-то, погектарное налогообложение, труд крестьян станет осмысленным, у них появится стимул, а значит, возрастет и производительность труда». Одновременно отец отдавал себе отчет, что целина не решает всех проблем, это только первый шаг, «чтобы достичь американского уровня производства зерна в расчете на душу населения, потребуется не только освоить 13 миллионов гектаров целины, но поднять урожайность зерновых до 15 центнеров с гектара»184, то есть вдвое.
Предстоял долгий и трудный путь, целина же – его начало. Всегда приходится с чего-то начинать.
