– Кстати, – продолжал резидент, – я не уверен, что и вы смогли бы здесь находиться. Как я понял, этот организм враждебен машинным цивилизациям, а не гуманоидным… – и тут понял, что сказал лишнее.
– Амауреты! – взвизгнул фьйорг. И стремглав вылетел в форточку, выломав часть оконного переплета с рамой.
– Послушайте, нельзя ли поосторожнее! – возмутился Руслан Тимурович. Но его не слушали. Все всполошились. Стремглав выкатился куда-то «еж». Нервно сверкал Ларг.
– Да что вы так суетитесь? – воскликнул резидент. – Он же мертв. Умер, понимаете?
Они замерли, вслушиваясь.
– Что значит «умер»? – осведомился Уирк.
– Это значит, что чужак полностью истощил свои биологические ресурсы на уничтожение наших машин, обессиленный упал на землю и умер. Теперь от него осталась лишь гора гниющего мяса. Во всяком случае, мне так показалось.
Здесь наш резидент слегка покривил душой, искренне надеясь, что легкая встревоженность его биотоков останется незамеченной шефами.
– Его необходимо доставить на 242, – заявил Ларг.
– Сто пятьдесят семь тонн, – сообщил резидент, не сморгнув глазом прибавив целую сотню.
Эта цифра бьет их как молотом. Вероятно, грузоподъемность их кораблей не столь уж высока.
– А если разделить на части?
– Тогда грош цена всем вашим стараниям остаться незамеченными. Сообщениями о пришельце пестрят все газеты мира. Его изучает правительственная комиссия, а охраняют эту тушу войска ООН: полк истребительной авиации, бронетанковая дивизия и пятьдесят пять ракетных установок.
Его моментально прощупывают. И убеждаются, что сказанное им – чистая правда.
– Я не могу решиться на дальнейшее действие без разрешения Совета, – заявил Ларг. И исчез.
Уирк ненадолго задержался. Только для того, чтобы сказать:
Я знаю человеческую манеру сообщать то, что не соответствует действительности. Мы не успокоимся до тех пор, пока не убедимся, что разведчик амауретов мертв. Все силы, весь флот Галактики будут брошены на его уничтожение. И здесь уже жизни нескольких тысяч ваших солдат не будут играть никакой роли. Скажите, вы действительно считаете, что он мертв? Уирк концентрируется, принимая облик непонятного, жутковатого переплетения трубок, проводов и зыбкого, мерцающего каркаса. Направленные волны крепко держат мозг резидента, внимательно исследуют психические каналы. Лгать бессмысленно.
– Уирк, я скажу вам правду. В вашем понимании он мертв. Он не производит полезной работы, не реагирует на раздражители, не двигается, не мыслит, не чувствует. В нашем же понимании он уснул. И будет спать еще долгие годы. Так что можете не торопиться с его уничтожением. Но я прошу вас разрешить мне выступить перед членами Ассоциации как представителю своей планеты. Я хочу спросить у них, что они считают более предпочтительным – мир или войну? Не лучше ли нам сделать чужака своим другом? Я добился того, что он людей за своих хозяев. Он покорен, послушен, спокоен, перелетел туда, куда его попросили, и разрешает себя исследовать. Он не опасен для вас. Он погибает и будет погибать еще несколько лет. Но может быть, нам удастся выведать у него часть знаний его истинных хозяев? Может быть, он подробнее расскажет нам о мире, из которого пришел. Тогда мы сможем подготовиться к Вторжению, которого вы все так опасаетесь.
Уирк помедлил, обдумывая его слова, и сказал:
– Я воспроизведу вашу речь на заседании Координационного Совета. Она мне кажется обоснованной. Пока работайте. Но чтобы никакой инициативы вроде той, со спутником, вы больше не проявляли!
Ах, Фляр! Успел-таки наябедничать! Поделом ему!
* * *
Глубоко под землей, в карстовой пещере, в озере насыщенного соляного раствора плавает огромное темно-серое тело. Целыми сутками оно может лежать без движения. Потом поворачивается, подставляя другой бок живительному потоку альфа-частиц, жадно впитывая ультрафиолетовые лучи, опаляющие мощную лоснящуюся спину.
Амаурине хорошо. Она отдыхает после долгих странствий. Тысячелетние путешествие по межзвездным трассам все-таки привело ее к родному порогу. Здесь ее любят. О ней заботятся, создают все условия, какие она только может пожелать.
Иногда она подплывает к краю озера и стукается о кафельный бортик. Тогда мальчик, сидящий в шезлонге, откладывает книгу, подходит к ней и гладит ее шершавую спину.
И тотчас по руке его проносится стремительный ток, замирает в недрах сознания и распускается в мыслях поразительными картинами, повествующими о жизни иных миров и цивилизаций, о дружбе их и вражде, об извечной борьбе Разума и Безумия, Жизни и Смерти, о вселенских катастрофах и тайнах рождения звезд. Все это мальчик пытается запомнить и рассказать людям в белых халатах, которые морщат лбы и старательно записывают каждое его слово, снимают на пленку каждое движение, каждый звук загадочной гостьи из космоса.
Пока им мало что удалось понять. Но надежды они не теряют.
III. Длань Немезиды
Слесарю, дворнику, токарю, пекарю, грузчику, шоферу, матросу, плотнику, каменщику, словом рабочему человеку в наши дни проще устроиться на работу, чем инженеру, экономисту и прочему «прослоечному» элементу. Как-то само собой разумеющимся считается, что рабочих гонит по свету желание подработать, поиски квартиры, ну и романтика. Но когда по предприятиям ходит не столь уж молодой экономист и предлагает свою трудовую книжку с одной-единственной записью, инспекторов невольно охватывает подозрение – а все ли в порядке с этим типом? Не алкоголик ли он? Не псих ли? Не случаются ли с ним припадки на рабочем месте? И с чего это он вздумал бросать уютное предприятие неподалеку от дома? Неужто надеялся, что где-то ему будут больше платить?
И руки добросовестных кадровиков невольно тянулись к телефонам. А позвонив на прошлое место работы, они узнавали, что указанный товарищ как работник в общем-то не плохой, но скандалист и нарушитель трудовой дисциплины, грубо осквернивший руководителя завода на рабочем месте. После подобной рекомендации документы соискателю немедленно возвращались с выражением глубочайшего сожаления по поводу отсутствия вакансий. И когда подобная процедура с пугающим постоянством повторяется в восьмой либо десятый раз, в душу соискателя невольно закрадывается мысль о собственной неполноценности. Кроме того, во весь гигантский рост поднимается проблема обеспечения калориями своего бренного организма.
Будучи «овеществленным», Руслан Тимурович мог совершенно не заботиться о пропитании, либо делать это в минимальных размерах. Вселяясь в транзисторный приемник, он легко обходился питанием от батарей. В облике чайника ему вполне доставало газовой конфорки. Тело его в этот момент погружалось в глубокий анабиоз. Но стоило резиденту возвратиться в человеческую оболочку, как организму его немедленно требовались еда, тепло, одежда.
На его счастье о бедах Бабаева узнала дворничиха тетя Клава. Она в течение дня устроила его на работу в монументальное здание одного из бывших министерств. Ходатайство её оказалось сильнее предубеждений. И Руслан Тимурович получил место штатного полотера учреждения, занимавшегося проблемами перспективного планирования различных областей нашего бытия. Вскоре он почувствовал ощутимые выгоды нового положения. На работу он являлся после восьми вечера, пил чай со сторожем, слушал радио, читал, а после полуночи…
