– Я-то не очень, но у меня есть начальство, которое убеждено, что такие уважаемые люди заслуживают полного доверия.
– Им мало того, что они столько лет пили народную кровь! Что они превратили бедную девочку в потаскуху! Так они решили еще и оболгать ее! Да за одно это я велел бы их повесить, будь моя воля! – возмущался Ганбаров.
– Самосуд, – не лучшее решение проблемы, – заметил следователь. – Этак можно и братца ее оправдать.
– Брат ее – просто дурак. Но если уж собрался стрелять, то вначале надо было стрелять в хозяев.
– Они свое получат.
– Вы уверены? – спросил профессор, пристально взглянув в глаза следователю.
– Уверен, – ответил тот, выдержав взгляд. – Процессы, происходящие сейчас в стране, – необратимы.
– Процессы… – иронически хмыкнул профессор. – А, может, это очередная кампания? В конце концов люди…
– Люди – это вы и я. И другие такие же, как мы с вами. И если сейчас мы будем так же, как и прежде, стоять в стороне от жизни, не переборем духовную лености и инерцию мышления, то окажемся выброшенными из этой жизни, как старые стоптанные башмаки.
– Ну что, например, могу сделать один я? – развел руками Ганбаров.
– Да хотя бы навести порядок в своей клинике! – взорвался Рамиз. – Ваш вахтер не хотел меня пропускать, пока я не показал ему удостоверение. А другие давали ему по рублю и свободно проходили. Дошло до того, что всему городу известна такса, по которой работает ваш персонал, включая стоимость операций, укола и койки!
– Неужели вы думаете, я не пробовал с этим бороться? – с горечью прошептал профессор. – А нянечки мне говорят: попробуйте сами прокормить детей на семьдесят рэ в месяц?
– А, может быть, пора объяснить вашим людям, что, кроме понятий выгоды, наживы, корысти, существуют такие, как честность, гуманность, доброта?
– Послушайте, – загорелся Ганбаров, – я готов поверить вам, но окончательно поверю, если своими глазами прочту в газетах об этих нуворишах, увижу их за решеткой, приговоренными к срокам. Вот тогда я соберу своих людей, и прочту им газету, и покажу им, как низко они пали, и попытаюсь поднять их…
– Я уверен, что все это будет раньше, чем вы думаете, – сказал Рамиз. – Но для этого мне надо получить показания вашей пациентки. Мне говорили, что иногда она приходит в сознание.
– Меньше бы слушали наших дур-сиделок, – профессор устало махнул рукой. – Состояние ее очень тяжелое. Она обречена. Право, не знаю, как в ней еще теплится жизнь. Поразительно крепкий организм.
– Может быть, ей удастся переломить болезнь…
Профессор покачал головой.
– Молодой человек, ловите ваших преступников, а мне представьте лечить людей. Она скончается с минуты на минуту. Я говорю вам это как человек, который сорок лет глядит на людей изнутри. Конечно, порой кажется, что она приходит в себя, смотрит на мир осмысленным взглядом, но потом вновь теряет сознание, бредит.
– Может быть, тогда вы разрешите нам поставить магнитофон? – предложил Рамиз.
– Как хотите, – профессор пожал плечами. – Но тогда уж и подыщите переводчика, – и пояснил: – бредит-то она, по-моему, по-итальянски.
* * *
Бланка знала Анджело очень хорошо.
Она до мельчайших подробностей помнила тот поздний ноябрьский вечер, когда стояла на неаполитанском вокзале. Дул пронзительный ветер и хлестал дождь, заливая крупными каплями смятый путеводитель. У ног ее стоял картонный чемодан со всеми ее пожитками. Тщетно пыталась она в перекрестие улиц найти пиццерию тетки Маддалены.
– Синьорина впервые в Неаполе? – раздался у нее над ухом веселый голос.
Она подняла глаза. Рядом стоял очень красивый молодой человек высокого роста, в кожаном плаще. Над ее головой он заботливо держал зонтик.
– Да, синьор, – сказала она. – Я только что приехала.
– Откуда, если не секрет?
– Из Бриндизи.
– Как же, как же, знаю, прелестный городишко, – усмехнулся он. – Ищете работу?
– Уже нашла. Мама писала тете Маддалене, и она согласилась взять меня к себе в пиццерию. Это на улице Всех Святых. Синьор не подскажет мне, как пройти на эту улицу?
– Конечно, подскажу, – охотно согласился он. – Но это очень далеко. На другом конце города. Надо ехать на такси. У синьорины есть деньги на такси?
Синьорина с грустью покачала головой.
– Не беда! – весело сказал он. – Я с удовольствием подвезу вас на своей машине. Идемте, ну?! – он протянул ей свою руку.
Она доверчиво вложила в нее ладошку и отправилась с ним.
– На самое дно жизни, где в зловонном иле копошились отбросы человечества.
Она еще не знала, как злобно могут щуриться эти красивые глаза, каким жестоким может быть бархатистый голос, как больно умеют бить эти холеные, белы руки, сколько таких же девчонок поработил и сделал жертвами людского скотства этот милый парень с ласковым именем Анджело.
Если бы он только мог представить, как люто ненавидела она его, какие планы мести строила для негодяя, заманившего ее в свой дом, приучившего к наркотикам, заставившего ее торговать ради этого своим телом; если бы он только догадывался, какой злобой загораются ее глаза при одном упоминании его имени, вероятно, он бы поостерегся приглашать ее к себе. Бланку он уже не видел пять лет, не знал о ней ничего. Поэтому, когда она позвонила, Анджело решил, что она просто поиздержалась, соскучилась по нему, ищет работы, наркотиков или покровительства. Открывая ей дверь поздно вечером, он меньше всего рассчитывал встретиться со стволом огромного «магнума», который юноша в черной куртке направил прямо ему в лоб.
Сейчас Анджело лежал спеленутый, как младенец, в своей просторной двухспальной кровати и таращил глаза, полные ужаса, глядя, как Рикки и Маленький Бернандино перетряхивают его квартиру.
Толстая женщина в очках внимательно изучала его записную книжку. Рядом с ней сидела Бланка, которая за эти годы еще больше похорошела.
– Послушай, Энджи, – негромко говорила она, – не прикидывайся дурачком. Я знаю, что у тебя есть товар, а если нет, то ты знаешь, где его взять.
– Нет у меня никакого товара! – жалобно стонал Анджело. – Нет! Я уже давно завязал со всем этим делом!
– Не при своей маленькой девочке, ангелочек! – ласково убеждала его Бланка. – Каждый школьник в округе знает, чем ты промышляешь.
– Ко мне иногда приносят, но очень редко! – хныкал Анджело. – Ты же знаешь, моя специальность – девочки.
– Но я-то знаю, как ты обрабатываешь этих девочек, – улыбаясь, говорила Бланка. – При помощи товара.
– Я ведь тебе объясняю, дома я его не держу, вот когда мне его принесут…
– Кто должен был тебе его принести?
