Книга Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 1, страница 110. Автор книги Никита Хрущев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 1»

Cтраница 110

Особенно болезненно относился к этому Конев. Один из его членов Военного совета [321] жаловался: «Невозможно работать, третирует». Толковый член Военного совета, военный по профессии, так что он знал свое дело, хороший человек. Сейчас мне неизвестно, жив ли он. К сожалению, и многие другие генералы (я сейчас не называю их) были «тяжелы». Нелегок был и Жуков. Однако я считаю, что вместе с Жуковым можно было действовать более свободно. Это был очень властный человек, но когда мне приходилось с Жуковым (а так часто случалось) рассматривать те или другие вопросы, то мне нравились его взгляды, его решения и его товарищеское отношение. Я уважал его, и уважение это сохранилось доныне, несмотря на то, что мы разошлись с ним в конкретных вопросах. Я сожалею, что он это допустил.

Сдав дела Бурмистенко, я сейчас же отправился в Полтаву. Прибыл в Полтаву и нашел штаб направления. Он располагался западнее Полтавы (километрах в 15 или 20 в каком-то совхозе или загородном хозяйстве). Удобное было место. Можно было выезжать в войска, минуя Полтаву, за исключением Харькова. Но Харьков у нас тогда был в тылу, и не Харьков нас интересовал. Интересовали нас тогда Киев, Днепропетровск и другие города на юго-западе.

Когда я подъехал к штабу Буденного, меня удивил стоявший у крыльца танк. Заметив мое недоумение, Буденный пояснил: «Сейчас не то, что в Гражданскую. У немцев техника, самолеты, вот я от них в танке и укрываюсь, езжу на нем вместо автомашины».

Я приступил к обязанностям члена Военного совета юго-западного направления. Что же это был за штаб, что за организация – штаб направления? Чем она конкретно занималась, я и сейчас сказать не могу. Командование направления никакими вопросами обеспечения, боеприпасами, материальным снабжением, боевым обеспечением не занималось. Этими вопросами занимались сами штабы фронтов, у них имелась непосредственная связь со Ставкой, и они решали все со Ставкой, минуя нас. Командование направления взаимодействовало с фронтами только в вопросах оперативного характера. Нам докладывали обстановку, перед нами отчитывались командующие, но отчитывались как бы на равных: мы могли давать им советы, те или другие. Командующие принимали от нас эти советы, указания и, если они им нравились, то выполняли. А если не нравились, то по своим каналам (а таких каналов у них было сколько угодно) апеллировали в Генеральный штаб.

С Буденным у меня сложились очень хорошие отношения. Характер у него, с одной стороны, положительный, а с другой – очень задиристый. Однажды мы с ним возвращались поздно вечером из Днепропетровска. Обстановка была тяжелая: наши войска оставляли Днепропетровск [322]. Часовой, охранявший подъезды к нашему штабу, задержал нас. Буденный начал с ним говорить и оскорблять его. Солдат стал отвечать ему согласно уставу. Тут Буденный начал ему более настойчиво «разъяснять», и разъяснение это кончилось тем, что он ударил солдата по лицу. Я был просто поражен. Как так? Маршал Советского Союза ударил человека, совершенно невиновного, действовавшего согласно уставу, ударил в нарушение всех уставных норм. Мы там ехали, и он нас задержал, это была его обязанность, он ведь для этого и поставлен. Чистый произвол! Я объясняю этот случай вспыльчивостью маршала. Потому что в принципе Буденный не таков, но он сохранил, видимо, прежнюю привычку как старший унтер-офицер, которым он был в царской армии. Вот и проявилась такая несдержанность. Мы потом разговаривали с Семеном Михайловичем по этому поводу, и я чувствовал, что он сам переживал случившееся. К сожалению, Буденный не однажды позволял себе такие выходки.

Начальником штаба был у нас генерал Покровский [323]. По-моему, генерал-майор. Потом (не знаю, правда, в какой должности он служил после войны) он сидел над материалами по истории этой войны. Считаю, что эта его деятельность была полезной, потому что он профессиональный военный и знает свое дело. Очень кропотливый, на редкость пунктуальный человек. Я бы сказал, до тошноты въедливый человек. Сначала я рассматривал это как его большую работоспособность, а потом увидел, что это идет в тех условиях во вред делу. С ним ничего нельзя было поделать, потому что он, пройдя школу штабной работы, в интересах штабной работы и организации проверки исполнения приказов просто парализовал штабы фронтов и армий. Он не давал возможности работать начальникам штабов и даже командующим войсками, держал их у телефонов и требовал, чтобы они непрерывно докладывали о состоянии войск, положении на том или другом участке фронта, положении в том или другом соединении. Это совершенно невыносимо, но люди ничего не могли поделать.

В подтверждение сошлюсь на такой случай. На днепропетровском направлении сложилась очень тяжелая обстановка. Немцы вплотную подошли к Днепропетровску и обстреливали город. Днепропетровск защищала армия (или группа войск), которой командовал генерал Чибисов [324]. Это был солидный, толстый, уже в летах человек, бывший офицер царской армии. Он прошел школу Гражданской войны в Красной Армии. Сталин знал его лично, знал еще по Царицыну, и доверял ему. Я сказал Семену Михайловичу, что поеду в Днепропетровск послушать Чибисова и секретаря обкома партии. Там был тогда секретарем обкома Задионченко. Я уважал его, он заслуживал этого: дельный и энергичный человек.

Поехал я. Приехал уже поздновато: смеркалось или даже было уже темно. Меня провели в расположение штаба, и я поднялся по лестнице. Штаб находился на втором или третьем этаже. Когда я зашел, командующий был на ногах, ходил по комнате. Тут же, у стола, стоял буквально на коленях и держал телефонную трубку, прижимая ее плечом, начальник штаба. Он что-то записывал в блокнот и давал ответы по телефону. Я спросил Чибисова о положении дел. «Положение? Да вы сами видите, какое». В это время раздавались взрывы немецких снарядов. Немецкая артиллерия обстреливала район расположения штаба. Не знаю, случайно ли, но артиллерийский огонь был особенно интенсивным. Может быть, немцы знали, что тут находится штаб? В плен к ним попадали и такие наши офицеры, которые знали место расположения штаба. Может быть, у кого-то не хватило выдержки, и он проговорился? А Чибисов мне сдержанно отвечал, но я чувствовал, что он раздражен. Он говорил, что организует оборону, но это было лишь заявление общего характера.

Я много раз уже слышал от разных командиров: как приедешь к ним, говорят, что организуем оборону, а потом, как уехал, смотришь, а командир следом за тобой убыл, да и бросил оборонять этот участок. К сожалению, так бывало. Я далек от того, чтобы обвинять этих людей в умышленно неправильных докладах. Нет, просто складывалась такая обстановка, что командир не мог сказать, что сдаст обороняемый пункт. Это было исключено, потому что он мог поплатиться за это. А выразить какую-то надежду или, может быть, даже уверенность в том, что немцы тут не пройдут, а уже потом сказать, что под натиском превосходящих сил противника наши войска оставили данный район, – стандартная формулировка, и я к ней в ту пору привык. Спрашиваю Чибисова: «Как обстановка?» А обстановка была такая, что немцы вплотную подошли к Днепропетровску. «Вот, – отвечает, – видите картину?» Я не понял: «Какую?» – «А вот сидит полковник, начальник штаба. Он уже сидит так час или больше и отвечает вашему начальнику штаба генералу Покровскому про обстановку у нас на фронте. Он совершенно парализован, потому что не работает. Если он перестанет разговаривать по телефону, то его через 10–15 минут опять вызовут и будут держать час или два. Он даже не сидит, а стоит на коленях, потому что у него места, на которых сидит человек, заболели». Да так зло говорит это!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация