У нас подходы иные и экономическая целесообразность иная. По крайней мере пока. Что будет, когда резко возрастет население городов СССР, не знаю. Все решат экономические расчеты.
После войны в Москве построили несколько высотных зданий: Московский университет, здание на Смоленской площади под Министерство иностранных дел, жилой дом на Котельнической набережной и другие. Когда их построили и доложили Сталину, какова должна быть квартплата, чтобы строительство экономически себя оправдало, то выяснилось, что большинство москвичей не смогут позволить себе оплачивать такие квартиры. Сталин предложил дать эти квартиры людям, имеющим высокие заработки, – народным артистам, видным ученым, известным литераторам. Одним словом, верхушке общества. Но даже для них квартплату пришлось снизить, и она не восполняла затраты на сооружение домов. Никакой капиталист не стал бы строить такие здания на таких условиях. Но если капиталисту это не выгодно, то почему нам подобное расточительство кажется привлекательным?
Помню, как у Сталина возникла идея построить высотные здания. Мы закончили войну Победой, нас признали победителями, к нам, говорил он, станут ездить иностранцы, ходить по Москве, а в ней нет высотных зданий. Они будут сравнивать Москву с капиталистическими столицами. Мы потерпим моральный ущерб. В основе его мотивировки лежало желание произвести впечатление. Но ведь эти дома – не храмы. Когда возводили церковь, то хотели как бы подавить человека, подчинив его помыслы Богу.
Конечно, я вовсе не придерживаюсь той точки зрения, что высотные здания совсем не нужны. Это было бы глупо. Просто я высказываюсь за рациональность во всяком деле. В подтверждение своей позиции привожу здание СЭВ, которое расположено у Кутузовского моста. В строительстве этого сооружения участвовали все страны, которые входят в экономическое объединение социалистических стран, а правительство утверждало проект. Сейчас, проезжая по этому мосту, я любуюсь этим зданием: в нем найдены хорошие пропорции. Такое высотное здание оправдано, так как экономически выгодно и красиво.
Другой пример. Если бы я имел какое-то влияние на принятие решения о строительстве высотного здания Московского университета, я был бы против. В нем огромное количество студентов и аудиторий, поэтому надо избегать лишней вертикальной транспортировки. Очень разумно в Ленинграде сделан в три этажа бывший Смольный институт. Очень целесообразно размещались люди в этом здании, а архитекторы оставили после себя хорошую память. Я не говорю, что все должно быть в три этажа. Должна быть рациональность с учетом назначения сооружения. Высотность здания для Московского университета, которое строили в чистом поле, экономически ничем не оправдана. Это было своеволие Сталина. Я хотел бы закончить свои рассуждения о высотном строительстве зданий следующими словами: многоэтажность – это вопрос вкуса, вопрос времени и, прежде всего, экономической целесообразности. Всякое создаваемое сооружение должно отвечать своему назначению. Мерилом в жилищном строительстве должны быть удобства для людей и стоимость квадратного метра жилья.
Сбивая невероятный голод на жилье, мы тогда удобства подчинили стоимости. Нужно было бы строить хорошие раздельные ванные и уборные. И ванную комнату не так делать, как делали мы, не душ или сидячую ванну, а хорошую, полноразмерную ванну, с тем чтобы можно было бы во весь рост вытянуться и понежиться в теплой водичке. Но, к сожалению, тогда этого мы сделать не могли. У нас не было возможности. Мы могли бы вместо того построить какое-то количество роскошных квартир, но именно за счет количества, что обернулось бы против нуждающихся в жилье. Одним дали бы роскошные жилища, а других оставили в подвалах и на чердаках. Это обернулось бы жестокостью.
К концу моей политической и государственной деятельности Правительство СССР готовилось к строительству жилищ с большими удобствами
[876]. Когда мы беседовали об этом с главным архитектором Москвы Посохиным, он представлял проекты, которые вполне соответствовали такому назначению. Я обратился к нему с просьбой спроектировать здания в девять, четырнадцать и шестнадцать этажей. К товарищу Козлову я обратился с просьбой спроектировать детали для таких жилых зданий на своих вибропрокатных прессах.
Я попросил товарища Посохина предусмотреть в новом здании иные нормы по площади жилья, особенно прихожей, кухни, туалета и ванной комнаты. Обязательно раздельные туалет и ванная комната и встроенная мебель. Посохин тогда мне напомнил, что это выйдет за пределы установленных правительством норм.
Я ответил, что этот жилой дом – следующая ступень, на которую мы уже должны подняться, строить с большими удобствами. Конечно, здесь должны быть лифты с бесшумными муфтами, чтобы при пользовании лифтами и закрывании дверей здание не содрогалось бы. Лифты должны быть бесшумными, такими, какие умеют их делать финны.
Построили первое девятиэтажное здание. Я выезжал и осматривал его. Потом начали следующий этап – строительство 16-этажного дома из тех же деталей. Мы активно готовились к новому этапу в жилищном строительстве. Становилось невыгодно строить четырех– и пятиэтажные дома. Экономически обоснованная высотность жилищного строительства смещалась к девяти – двенадцати этажам. К этому мы и готовились. В стоимость квадратного метра входят не только собственные затраты сооружения жилого дома, но и другие: прокладка дорог, прокладка тротуаров, прокладка коммуникаций: газа, телефона, электричества и всего, что сопряжено с созданием жилого квартала. При строительстве высотностью в четыре-пять этажей пространства занимается больше, чем при строительстве девяти – двенадцатиэтажных домов. При увеличении объемов строительства центр тяжести расходов все больше смещался с самих домов на подготовку территории. В соответствии с этим мы меняли свои подходы. Теперь получалось: чем выше здание, тем оно дешевле, но не буквально, есть какой-то предел. Выше этого предела повышение этажности вновь ляжет накладными расходами на стоимость квадратного метра жилой площади. Такова диалектика строительства, и важно уловить момент, когда следует изменить устаревающую стратегию. На первом этапе жилищного строительства мы опирались на пятиэтажки, теперь стал разумен переход к зданиям в девять – двенадцать этажей при той же стоимости одного квадратного метра площади. В пятиэтажках стоимость квадратного метра достигала ста десяти рублей. В Нью-Йорке высотное здание экономически оправдывается иначе. Там застройщики скупают целый квартал, сносят все прежнее малоэтажное жилье и строят высотные здания. Им так выгоднее. В социалистических условиях должен быть другой подход. Надо не сносить пятиэтажки, а сохранять их, капитально ремонтируя, внутренне переустраивая и улучшая. Если мы придадим старым домам новый облик, встроим лифты и улучшим в них условия проживания, то не всегда человек захочет переехать оттуда в высотку
[877]. Повышение этажности можно рассматривать как естественную эволюцию в строительстве. После смерти Сталина на периферии жилье строилось в один-два этажа. Спрашивается: «Почему?» Здесь никакой политики не было. Москвичи же увлеклись небоскребами. И то, и другое невыгодно, это крайности. Расчистка и всякие коммунальные услуги при одноэтажном строительстве стоят невероятно дорого. О высотках я уже говорил. На том этапе строительство трех-, четырех– и пятиэтажных домов оказалось значительно дешевле, так же как и обслуживание живущих в таком городке заводского типа. Теперь наиболее разумная высотность здания девять – шестнадцать этажей. Что будет завтра? Не знаю.
