– Слушай, сын боярский, а я завтра сам к царю поеду! С тобой поеду! Расскажу ему, как мы ногайцев учим за оскорблённую мать нашу Русь! – Он сжал пудовый кулак в перстнях. – Как люто учим! Поверит мне царь! Не быть мне Иваном Кольцо, если не поверит мне царь наш батюшка!
Василий Пелепелицын, вкушавший мало, а пивший и того меньше, покачал головой:
– Дурное ты удумал, Иван. – Он кивнул: – Дурное…
– Отчего же?
– Говорю тебе: не стоит.
– Да почему? – повысил голос атаман, и сидевшие рядом тотчас же приумолкли.
– Ты мне не враг, – сказал посол. – Поверь на слово…
– А сын боярский дело говорит, – вдруг кивнул товарищу Богдан Барбоша.
– Да вы точно спелись! – рыкнул Иван Кольцо. – Так ты бы не поехал? – спросил он у друга Богдана.
– Ни за какие сокровища мира, – усмехнулся тот. – И тебе не советую, Ваня.
– Думаешь, осерчает? – спросил Кольцо у московского посла.
– Уверен в этом.
– Тогда подожду чуток. Я ему доказательство своей правоты покрупнее предоставлю!
– Хана Уруса к нему привёзешь? – с усмешкой спросил Барбоша.
Иван Кольцо покачал головой:
– Хана Уруса, может, и не привезу. Не срок ещё. Но крупную рыбку я для него поймаю. Слово даю!
– Ну-ну, – кивнул Барбоша.
Василий Пелепелицын молча слушал хмельных атаманов.
– А ты мне поможешь? – спросил Иван Кольцо у друга.
– Поймать – помогу, но с тобой всё равно не поеду, – с улыбкой покачал головой Богдан. – Мне всех дворцов Волга милее! Девьи горы – вот мои хоромы! Они от недругов схоронят лучше любых крепостных стен!
4
Несколько лет назад царь Иоанн Васильевич бросил свой зловещий притон – Александровскую слободу, откуда он управлял опричным разбоем, охватившим всю страну, где свысока решал, кого ему казнить, а кого миловать. Когда по единой прихоти государевой решались судьбы тысяч людей. Чёрную службу сослужила ему опричнина, оскорбив и ослабив весь русский народ, бессильным оказалось и разбойное опричное войско, когда десять лет назад при Молодях свершилась великая битва, не менее важная для русской судьбы, чем битва Куликовская. Земское войско выиграло ту битву! После этого царь стал казнить первых своих бывших опричников – тех, с кем делил застолья и распутства. С кем щедро делился чёрным своим сердцем! Многих знатных душегубов отправил он на тот свет. Одного только Малюту Скуратова, преданного пса, и оставил он из первого круга. Осталось позади уже и убийство сына, и показное покаяние, и просил он уже английскую королеву Елизавету приютить его, спасти от злых соотечественников, и трон уже передавал он Симеону Бекбулатовичу, а потом взял его обратно. Много начудил царь всея Руси! Первый чёрный скоморох, Калигула на русском престоле! Только куда более страшный, преступно засидевшийся на своём троне…
И вот теперь, измученный недугами физическими и душевными, он вернулся в Кремль. И как тут было не вернуться? Взойдя на трон, окружённый Ближней думой, великими духовными людьми, он начал путь триумфатора. Советники царя из Ближней думы присоединили и Казань, и Астрахань, и по византийскому образу, как наместника Бога на земле, короновали своего царя. Всё было! Великая сила и опьяняющий успех! А теперь, на исходе Ливонский войны, рушилось само основание Русского государства. Ближняя дума была садистски истреблена – иные советчики пришли ей на смену. И вот теперь Стефан Баторий требовал отдать ему не только Ливонию, но и Псков с Новгородом! Шведы и датчане отхватили свои куски на Балтике. Не боясь смерти, черемисы дрались до последнего за свои земли. Волновалась Сибирь, то и дело нападавшая из-за Камня на Пермский край и грозившая идти дальше, и ногайцы-предатели вот-вот готовы были вновь спеться с Крымом и пойти на Русь. Всё здание Русского государства шло трещинами и сыпалось на глазах.
В такую вот годину и приехало ногайское посольство с Волги.
Два посольства въехали в Кремль. Пелепелицына заждались. Неспроста же Москва посылала своих людей в такую даль – в Волжское дикое поле! В палатах Василия Пелепелицына встретили двое царских вельмож из нового окружения Иоанна Грозного. То были бывшие опричники второго круга – Борис Годунов и Богдан Бельский. Оба заняли почётные места, когда царь велел казнить первых своих душегубов, возлюбленных своих братьев из чёрного воинства, прирождённых садистов и развратников. Эти двое таковыми не были – просто попали в своё время в кровавую реку, окунулись в нее с головой и поплыли по течению с остальными. А как ещё поступить было? Либо ты с царём, либо против него. Кто против, давно уже был замучен. А на других ближних царь всю вину за свои юродства и промахи возложил. Эти пока ещё были не шибко запятнаны, потому и пришлись ко двору. Тем паче что сестра Бориса Годунова была выдана замуж за блаженного или попросту недалёкого сына Иоанна Грозного – Федора. Породнился Борис с царем и рад был радёхонек! А сам женился на дочери Малюты Скуратова – Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской. Был вначале кравчим у царя, то есть за вина застольные отвечал – почтенная должность, кстати! – а год назад и боярином стал. А Богдан Бельский ходил в чине оружничьего царя. Что тоже доверия царского требует, и родным племянником всё тому же Малюте Скуратову приходился. Все они были родня, одной кровью и кровью детей связаны. Но и разница в происхождении такая их разделяла – царя и Богдана с Борисом, – что рваться на чужое место смысла не было. Один – господин грозный, другие – псы его верные. Всё продумал царь Иоанн Васильевич, всё предусмотрел с новым окружением. Вот когда станут развращены кровью, деньгами и властью, тогда и об их удалении можно побеспокоиться будет.
А пока что – пусть похозяйничают!
Вот поэтому Борис Годунов и Богдан Бельский и встречали послов с Волги. Они многое делали вместе и вместе представляли в глазах других бояр силу. Глашатай только что объявил: «Посол ногайского князя Уруса – Хасим-бек, чин Посольского приказа, сын боярский Василий Пелепелицын!»
Русский посол вошел первым, за ним – ногаец Хасим-бек.
– Наконец-то, Василий Степанович, – радостно воскликнул Богдан Бельский, – дождались тебя! А то слух прошёл, что раньше Рождества и ждать тебя уже не стоит…
Солнечно было в просторной посольской зале. Два вельможи двинулись гостям навстречу.
– Мы уже и забыли, каков ты лицом! – вторил ему Борис Годунов. – Я так думал, что ты через Индию к нам направляешься! – веселились царёвы слуги. Да и чего было не веселиться в палатах царских, за кремлевскими стенами! – Ну так Господь милостив, главное, добрался!
Оба вельможи были сытыми и довольными. В долгополых кафтанах – парчовых, расписных! Бельский – в изумрудном с золотым шитьём, Годунов – в чёрном с серебряным узором. Повидала эта опричная парочка смертей, загубленных человечьих душ на своём веку! На многое насмотрелись с лютым своим государем. Но сами выжили. Сумели, хватило ума. А ведь они были молодыми! Годунову шёл тридцать первый год, Бельскому – тридцатый. Но давно матёрыми волками стали – трезво могли оценить и человека, и своё грозное время. В этой паре Борис Годунов, уже боярин, шёл за старшего.
