– Что видишь-то, Гаврила? – громко спросил худощавый казак, левый караульный, у могучего детины по центру. – Ну там, за сосенками?
– А чего я должен видеть, Говорун? – спросил здоровенный казак Гаврила.
У его ног лежал перевёрнутый медный таз, а на донышке, как большая ложка, разместилась небольшая атаманская булава.
– Беса, разумеется! В такую-то ночь!
– Сплюнь через плечо! – мрачно отозвался здоровяк Гаврила. – Накликаешь!
– А вот я вижу! – отозвался длинноусый казак, стоявший справа. – Точно говорю!
Молнии то и дело освещали край близкого леса, рыжие стволы сосен.
– Беса видишь, Кисель?! – нарочито изумился Говорун.
– Его, родимого! Вон, тенью за стволом стоит!
– И какой он? – подзадоривал того Говорун. – На кого похож?
– Да на татарина похож! – ответил длинноусый Кисель. – Рог остёр, а глаз узок!
– Брешете! – отозвался стоявший в центре казак Гаврила. – Нет там никого!
– А ты лучше гляди, Гаврила, вишь, лес как бы шевелится! – сказал Кисель.
– Ну да! – отмахнулся могучий казак.
– Вот тебе и ну да!
Зря шутили казаки! Гудевший от дождя лес и впрямь по-особенному оживал в эти минуты! Всё плотнее наполнялся тенями! И всё ближе тени эти подступали к самому краю. А коли и хрустнет ветка, так из-за ливня никто не услышит!
– А ты, Гаврила, и нынче в кольчуге? – хитро спросил тот же Кисель.
Гаврила промолчал.
– Да он и спит, и ест в броне! А вот как детей будешь делать, снимешь кольчужку-то, Гаврила? – прыснул Говорун. – Или подумаешь: а вдруг чего не так пойдёт?..
– Язык бы вам обоим укоротить… – отозвался могучий Гаврила.
Всполох осветил округу – и гром покатился по всему Вагаю, вспенившемуся от дождя, эхом полетел по лесам вдоль берегов. Говорун поневоле поёжился. Как бы ни были храбры казаки, но гнев природы и в их сердцах вызывал трепет и робость. Кто таков человек перед громом небесным? Былинка!
– Такая ночка, точно все черти в аду тешатся! – недобро пробормотал Говорун.
– Помяни отродье, оно и появится, – поёжился Кисель.
Ещё одна молния полыхнула над самыми головами казаков, гром расколол штормовое небо.
– Вижу беса, вижу! – вдруг завопил здоровяк Гаврила, тыча пальцем вперёд. – Вон он! Бесы! Идут, братцы! На нас идут!
В ярком всполохе молнии все три казака увидели то, отчего мороз ледяными змеями пополз по их спинам. Хоть и бесстрашными они были, и всё повидали! Но такого!.. Десятки чёрных теней выступили из леса – и у каждой тени в руках был лук! Посвист стрел едва был слышен через дождь. Всего несколько мгновений – и двое казаков стояли на берегу, под дождём, насквозь прошитые десятками стрел. Говорун и Кисель даже не сообразили, что случилось, – погибли еще стоя.
И только здоровенного Гаврилу стрелы едва прихватили. Спасла кольчуга!
– Братцы, бесы! – мощной рукой с хрустом смахнув стрелы, густо выдохнул он. Затем стремительно поднял булаву и медный таз. – Татаре, братцы!! – неистово заколотив булавой в дно таза, он повернулся и бросился в лесок на ту сторону островка. – Братцы, татаре рядом!
А чёрные тени, которых было не счесть, уже выкатились из-за сосен и теперь бежали к протоке…
Гаврила вылетел с той стороны лесочка. Он отчаянно колотил булавой в медный таз и громко ревел. Богатырь даже не сообразил, что превратился в ежа – из его спины торчало больше двух десятков стрел. И только когда закончились силы, он упал на колени, прохрипел: «Татаре, братцы!..» – и следом повалился лицом в размокшую от дождя землю…
Бывают плохие ночи. Несчастливые! Когда толком не стреляют ружья. Когда отсыревает порох, и надо надеяться только на меч, топор и нож. И то, если успеешь проснуться. Ведь тебя застигают врасплох. Когда время идёт не на минуты – на секунды…
Так было именно сейчас. Меньше полуминуты нужно было татарам, чтобы прокатиться через протоку, пересечь узкий островок и наброситься на спящих казаков. И если бы не третий сторожевой, им бы удалось это сделать тихо. И тогда поминай, как звали! Но всё случилось не так…
Когда более полусотни татар выбежало на внешний край острова, громыхнула пушка – и этот стремительный отпор разом остудил их пыл. Да что там – испугал! Заряженная пушка стояла на берегу, укрытая промасленным сукном – нужно было только запалить фитиль!..
Надейся на лучшее, но будь готов к худшему. Именно так и жили казаки! В степи ли, на окраинах, на Каспии и на Дону, где на казацкие станы обрушивались турки или крымские татары; на Волге или на Яике, где внезапно налетали ногайцы. Именно к этому и был готов казак. Этого он ждал – и днём, и ночью, и наяву, и во сне. И потому спал он с саблей, как любой другой мужик спит с подругой, да и со второй подругой тоже – с пищалью!
И просыпался он уже готовым к драке. К битве не на жизнь, а на смерть.
Пушка многих не убьёт, но напугает так, что мало не покажется! Те татары, которые не дрогнули после пушечного выстрела, увидели картину, которую могли увидеть только в самом страшном сне. Полсотни злых казацких лиц смотрели на них. И все эти казаки, вооружённые двумя клинками, а кто клинком и ножом, коротким копьём и топором, уже шли на них. И у каждого в глазах была смерть им, татарам!..
Когда Гаврила, иссечённый сзади стрелами, последний раз ударил булавой в медь и упал, половина казаков уже стояла на ногах и сжимала клинки. А после того, как Ермак крикнул: «Матвей! Готовь струги, сажай людей! Это моя битва!» – и вторая половина казаков была готова к бою.
Именно Ермак возглавил отражение. Ведь сейчас не они нападали, как это было с Маметкулом тут, на Вагае, или как с Карачей в окрестностях Кашлыка. Теперь не они брали врасплох. Их застали во сне! В этой битве только он, Ермак, должен был руководить боем. И если надо, он должен был погибнуть на этом берегу. И Мещеряк даже не подумал его ослушаться! Пока одни казаки сдирали со стругов промасленные холстины, не дававшие ливню затопить корабли, другие несколькими клиньями врезались в ряды татар, которые так неистово атаковали остров. И сейчас было не до ружей! Не оставалось времени зажигать фитили и ждать! И драться надо было каждому за десятерых!
Но такова была звериная сила казаков, таково было умение драться и побеждать, что они не просто сдержали натиск татар. Окажись на их месте простые солдаты Московского царства, даже самые опытные, татары бы вырезали всех до единого! Превратили бы этот бой в кровавую бойню и расправу, но казаки этого сделать не позволили. А ведь татары лезли на островок в эту штормовую ночь сотнями!
Сила духа и отвага способны совершать чудеса. А если ещё на карту поставлена жизнь твоя и твоих товарищей – тем более. Ярость казаков становилась тем сильнее, чем скорее просыпался страх в нападавших татарах. Они рассчитывали зарезать спящего зверя, но тот вовремя почуял опасность, вскочил на ноги и теперь сам рвал их клыками и когтями.
