— Легко сказать. Я не могу заставить себя не думать об этом.
Он подошел еще ближе и взял меня за плечи:
— Да что ты? Не можешь? А когда ты в последний раз танцевала?
Я удивленно захлопала ресницами. Танцевала? Когда давала урок сальсы в магазине, после чего мы с Сетом срывали друг с друга одежду в моем кабинете.
— Давненько, — уклончиво ответила я, сбитая с толку его вопросом и прикосновением. — А что?
— Давай куда-нибудь сходим, — предложил он. — Есть миллион мест, куда мы можем пойти. Можем танцевать все, что захочешь. Если память меня не подводит, ты неплохо танцуешь.
Я посмотрела на него, прищурившись:
— Я прекрасно танцую, и ты отлично это знаешь!
— Тогда докажи это.
— Не может быть и речи. Не то настроение. Роман вздохнул, сделал шаг назад, и я почувствовала некоторое разочарование.
— Ну-у-у, — протянул он, — раньше с тобой было веселее. Хорошо, что я тогда уехал из города, как раз вовремя.
Он подошел к музыкальному центру и, присев перед ним на корточки, продолжил:
— Но если Магомет не идет к горе…
— Ну и ну! Ты сегодня просто кладезь религиозных пословиц.
— Слушай, я только пытаюсь… Господи Иисусе! Компакт-диски? А ты в курсе, что средневековье уже давно закончилось? — Он презрительно махнул рукой на мою коллекцию дисков. — Вообще-то все уже давно пользуются цифрой. Ну, знаешь, может, видела такие маленькие волшебные коробочки, в которых можно хранить музыкальные записи? Или ты считаешь их черной магией?
— С каждым годом появляется все больше новых технологий. На это стоит только подсесть, и сразу понятно — за ними не угонишься.
— Слушай, а почему ты не готовишь на костре посреди гостиной?
— Ты забыл? Потому что я вообще не готовлю!
— Забудешь тут. Я здесь живу, кстати.
Пока мы препирались, он все-таки успел поставить один из моих «допотопных» компакт-дисков в проигрыватель. Услышав первые звуки, я засмеялась:
— И кто из нас отстал от времени? Такое старье. Роман встал и протянул руки:
— Э, нет. Это классика. Она всегда в моде.
— Да уж, — ответила я, вслушиваясь в звуки музыки. — Самый популярный танец у школьников — фокстрот. Господи, это еще и медленный фокстрот!.
Но тем не менее я позволила ему взять мои руки в свои.
— Эй, вообще-то для начала это твой диск. Мы легко заскользили по гостиной, не сбиваясь с основного хода и умудряясь не задевать мебель. У Романа куча недостатков, но его несомненное достоинство — он танцует почти так же хорошо, как и я.
— Где ты научился так танцевать? — спросила я, перешагивая через Обри, которая, казалось, совсем не боялась, что на нее наступят, и даже не пошевелилась, когда мы начали танцевать.
— Что за дурацкие вопросы? А ты где научилась?
— Думаю, у меня это от природы. Поэтому и спрашиваю. У тебя врожденный талант? Или это результат многолетних тренировок? Ну, в смысле, ты же прожил долгую жизнь. Если упорно к чему-то стремиться, рано или поздно овладеешь этим искусством.
— Честно говоря, не знаю, — рассмеялся Роман, — думаю, это у меня в крови.
— Да ладно! Танцующий Джером — это невозможно себе даже представить!
— Я не о нем. У меня это от мамы. Она была танцовщицей. Рабыней одного древнего-древнего царя.
Его взгляд слегка затуманился, но это была скорее ностальгия, чем злость…
— Конечно, когда она забеременела, он был вне себя от ярости. Цари такого не прощают.
— И что с ней случилось дальше?
В те времена меня еще не было на свете, но некоторые вещи мало меняются. Рабов, навлекших гнев хозяев, обычно избивали или продавали. В лучшем случае.
— Я не знаю. Джером похитил ее и перенес в какую-то деревню, где она стала свободной женщиной.
Я не сдержала улыбку. Я никак не могла смириться с мыслью, что когда-то мой босс был ангелом и до беспамятства влюбился в смертную женщину.
— А он остался с ней? Он же к тому моменту уже, наверное, стал демоном…
— Больше она его никогда не видела. Мы с ним впервые встретились в прошлом году. Но моя мама на него зла не держала. Она все время рассказывала о нем, говорила, какой он прекрасный. Не знаю, что она имела в виду: в ангельском обличье или в демоническом. Хотя, возможно, его внешность и не изменилась, ведь на самом деле какая разница: ангелы, демоны…
— Зато тогда он точно не мог выглядеть как Джон Кьюсак.
Ромцн снова рассмеялся:
— Не мог. Вряд ли. Мы с мамой постоянно переезжали, она работала то прачкой, то в поле, но зато была свободна. Ей приходилось тяжело, но все равно иногда она танцевала. Однажды я видел, как она танцует… перед тем, как ее убили. Был большой праздник, помню, она танцевала у костра в красивом красном платье… Эта картина до сих пор у меня перед глазами. Она действительно стоила того, чтобы ради нее стать падшим ангелом…
От его веселья не осталось и следа.
Мне не хотелось спрашивать, как погибла его мать. В те времена разбойное нападение было обычным делом. Или, более вероятно, ее убили, когда она пыталась защитить Романа и его сестру. Однажды он вскользь упомянул, что они навеки были обречены скрываться и от ангелов, и от демонов. Помолчав, я попробовала сменить тему:
— Может быть, именно поэтому ты и научился танцевать, бессознательно отдавая дань ее памяти.
На его губах снова заиграла улыбка:
— А возможно, я просто унаследовал от отца слабость к грациозным, чувственным женщинам.
Песня закончилась, и мы застыли на месте, не расплетая рук. Фокстрот совсем не похож на буйные танцы в современных клубах, но я почувствовала, какой жар исходит от его прижимающегося ко мне тела. Не знаю, может, я себе это и придумала. Но я всегда знала, что в танце, отражая движения партнера, легко поддаться соблазну. Поэтому я ничуть не удивилась, когда он наклонился ко мне и поцеловал.
Зато я ужасно удивилась, обнаружив, что отвечаю на поцелуй. Однако недолго. Наши губы соприкоснулись, и я поняла, насколько привыкла рассматривать Романа как человека, дающего хоть какуюто иллюзию стабильности. Сначала мы были врагами, потом стали друзьями, а теперь? Я не могла однозначно ответить на этот вопрос. Да, мне нравится находиться рядом с ним. Да, меня тянет к нему так же, как и когда-то. Да, мне не хватало прикосновений человека, который мне симпатичен, к тому же я инстинктивно откликалась на такие штуки.
Его горячие губы требовательно впились в мои, именно такими я и запомнила его поцелуи. Руки быстро сменили привычную для фокстрота танцевальную позицию на куда более интимные и нетерпеливые движения и заскользили по бедрам. Ему каким-то непостижимым образом удалось прижать меня к стене, одновременно задирая мою рубашку. Мои руки обвивали его шею, я тесно прижималась к нему, чувствуя, как желание накрывает горячими волнами.
