Формально Ломоносов не был среди подавших жалобу на Шумахера, но все его поведение в период следствия показывает, что Миллер едва ли ошибался, когда утверждал: „господин адъюнкт Ломоносов был одним из тех, кто подавал жалобу на г-на советника Шумахера и вызвал тем назначение следственной комиссии“. Недалек был, вероятно, от истины и Ламанский, утверждавший, что заявление Нартова было написано большей частью Ломоносовым. В период работы комиссии Ломоносов активно поддерживал Нартова… Именно этим были вызваны его бурные столкновения с наиболее усердными клевретами Шумахера — Винцгеймом, Трускотом, Миллером и со всей академической конференцией… Комиссия, приведенная в ярость поведением Ломоносова, арестовала его… В докладе комиссии, который был представлен Елизавете, о Шумахере почти ничего не говорится. „Невежество и непригодность“ Нартова и „оскорбительное поведение“ Ломоносова — вот лейтмотив доклада. Комиссия заявила, что Ломоносов „за неоднократные неучтивые, бесчестные и противные поступки как по отношению к академии, так и к комиссии, и к немецкой земле“ подлежит смертной казни, или, в крайнем случае, наказанию плетьми и лишению прав и состояния. Почти семь месяцев Ломоносов просидел под арестом в ожидании утверждения приговора… Указом Елизаветы он был признан виновным, однако „для его довольного обучения“ от наказания „освобожден“. Но одновременно с этим ему вдвое уменьшилось жалованье, и он должен был „за учиненные им предерзости“ просить прощения у профессоров… Миллер составил издевательское „покаяние“, которое Ломоносов был обязан публично произнести и подписать… Это был первый и последний случай, когда Ломоносов вынужден был отказаться от своих взглядов».
Эта борьба продолжалась в течение всей жизни Ломоносова. «Благодаря стараниям Ломоносова в составе академии появилось несколько русских академиков и адъюнктов». Однако «в 1763 году по доносу Тауберта, Миллера, Штелина, Эпинусса и других Екатерина даже совсем уволила Ломоносова из академии». Но вскоре указ об его отставке был отменен. Причиной была популярность Ломоносова в России и признание его заслуг иностранными академиями. Тем не менее, Ломоносов был отстранен от руководства географическим департаментом, а вместо него туда был назначен Миллер. Была сделана попытка «передать в распоряжение Шлёцера материалы Ломоносова по языку и истории».
Последний факт особенно многозначителен. Если даже при жизни Ломоносова были сделаны попытки завладеть его архивом по русской истории, то что же можно сказать о судьбе собранных им уникальных материалов в дальнейшем? Цитируем книгу М.Т. Белявского: «Навсегда утрачен конфискованный Екатериной II архив Ломоносова. На другой день после его смерти библиотека и все бумаги Ломоносова были по приказанию Екатерины опечатаны гр. Орловым, перевезены в его дворец и исчезли бесследно». Сохранилось письмо Тауберта к Миллеру. В нем отправитель, «не скрывая своей радости… сообщает о смерти Ломоносова и добавляет: „На другой день после его смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету. Без сомнения в нем должны находиться бумаги, которые не желают выпустить в чужие руки“».
Таким образом, «творцы русской истории» — Миллер и Шлёцер и другие — все-таки добрались до архива Ломоносова. И его книги, бумаги, коллекции, естественно, исчезли. Зато после семилетней проволочки был наконец издан — и совершенно ясно, под контролем Миллера и Шлёцера, — труд Ломоносова по русской истории. И то всего лишь первый том. Скорее всего, пристрастно переписанный представителями миллеровской исторической школы. А остальные тома попросту «исчезли». Наверное, с ними возиться не захотели. Так получилось, что имеющийся сегодня в нашем распоряжении «труд Ломоносова по истории» удивительным образом согласуется с миллеровской точкой зрения на историю. Даже непонятно, зачем тогда Ломоносов так яростно и столько лет спорил с Миллером? Зачем обвинял Миллера в фальсификации русской истории, если сам, в своей опубликованной «Истории», так послушно соглашается с Миллером по всем пунктам? Угодливо поддакивает ему в каждой строчке.
Наше мнение. От имени Ломоносова было опубликовано, что великий русский ученый совсем не то написал на самом деле. Надо полагать, Миллер с большим удовольствием в нужном для себя ключе «подготовил к изданию» первую часть труда Ломоносова. Остальное уничтожил. Почти наверняка там было много интересного. Такого, чего ни Миллер, ни Шлёцер, ни другие «русские историки» не могли пропустить в печать.
Если наша мысль верна, то, редактируя (или даже переписывая) труд Ломоносова, Миллер с неизбежностью должен был оставить следы своего «авторского стиля» в его «Истории». Данный эффект можно попытаться обнаружить, применив методику авторского инварианта, найденного в работах В.П. Фоменко и Т.Г. Фоменко. Инвариант (частота употребления всех служебных слов) позволяет обнаруживать плагиат и выявлять писателей с близким авторским стилем.
Н.С. Келлиным в Институте прикладной математики имени М.В. Келдыша (Москва) было проведено сравнение соответствующих текстов Миллера и Ломоносова на основе указанного инварианта. Результат оказался однозначным. Выяснилось, что действительно авторский инвариант Миллера чрезвычайно близок к инварианту «Истории» Ломоносова. И очень сильно отличается от авторского инварианта М.В. Ломоносова, вычисленного по его автографам, то есть по произведениям, заведомо принадлежащим перу М.В. Ломоносова. Это доказывает факт подделки опубликованной от имени М.В. Ломоносова «Российской Истории». Доказано, что опубликованный после смерти Ломоносова текст «Истории» перу Ломоносова не принадлежит (см. статью Н.С. Келлина и авторов настоящей работы в «Вестнике Московского университета», серия филологическая, № 1, 1999).
53. Очевидцы русских событий XVI века помещали Великий Новгород на реку Волгу
В нашей реконструкции высказана мысль о том, что Великий Новгород русских летописей — это в действительности Ярославль на Волге либо группа известных древнерусских городов вокруг него. Некоторое время назад прямое подтверждение этой реконструкции получили сотрудники Саратовского государственного технического университета А.И. Карагодов и В.П. Черепанов. Оказывается, о том, что Великий Новгород находился на Волге, сообщали в XVI веке немецкие наемники Таубе и Крузе, состоявшие на службе в опричнине Ивана Грозного. Цитируем фрагмент из книги К. Валишевского «Иван Грозный» издания 1912 года: «Иностранные летописцы и историки той эпохи (якобы XVI века — Авт.) нарисовали страшную и отвратительную картину жизни опричнины и ее создателя (Ивана Грозного — Авт.). Но можно ли доверять, например, рассказу Таубе и Крузе? Повествуя об убийствах в Новгороде, как очевидцы этого события, они помещали город на берегу Волги».
Мы видим, что историк скалигеровской школы Валишевский не считает возможным доверять свидетельствам Таубе и Крузе. В качестве аргумента он ссылается на их утверждение (разумеется, противоречащее скалигеровско-романовской версии истории), что Великий Новгород, разгромленный Иваном Грозным, находился на Волге. Но ведь сообщение Таубе и Крузе идеально согласуется с нашей реконструкцией. Счастливым образом оно избежало пристального внимания романовских редакторов XVII века, старательно «вычищавших» русскую историю от правдивых сообщений очевидцев.
