Валерий отхлебнул кофе, посмотрел в карие глаза профессора и сказал, улыбаясь:
– Конечно. Вы очень проницательны. Дело такое: все, что слева и справа от вашего дома, будет застраиваться коттеджами. Трое ваших соседей уже подписали договоры. Ваш участок остается последним форпостом, который отделяет застройщика от мощных прибылей. Можно получить сумму значительно выше реальной рыночной стоимости этой земли. Совсем не интересно?
– Интересно. Мне все интересно. Но продавать я не буду. Не взыщите, Валерий Александрович…
– Что так? Все хорошо? Вы богаты? Научная интеллигенция наконец обрела финансовую свободу? – в голосе Оксова слышалось плохо скрываемое раздражение.
– Все у всех по-разному, мой друг. – Мосин улыбнулся и сделал глоток кофе. – Если бы это предложение поступило моему другу Кириллу Максимовичу, думаю, он с радостью бы согласился, и я его очень хорошо понимаю. У меня другая история. Я научился быть счастливым вне зависимости от количества купюр в кошельке. На то, что я хочу, денег у меня хватает. Я с детства, лет с десяти занимаюсь очень интересным делом. За все эти годы финансирование науки менялось, хотя общий принцип оставался тот же, но меня никогда не огорчали вопросы небольшого по сравнению с кем-то еще денежного довольствия. Потому что я всю жизнь занимаюсь делом, которое люблю и для которого, по-видимому, предназначен. Когда я это понял, моя оценка критериев успеха изменилась. Денег или каких-то других блестящих штук среди этих критериев нет. Хотя я не имею ничего против них. Я очень успешный человек. И именно там, в Лощино, летом 1950 года, которое я проводил с бабушкой, среди прочих мне попалась книжка «Занимательная математика». Я прочел ее и влюбился раз и навсегда. Там, на веранде дома, были написаны основные мои статьи и монографии. Там мне работается лучше, чем где бы то ни было. Этим летом именно там я планирую завершить работу по теории чисел. Как же я это все продам?
– Интересно, – ответил Валерий, лихорадочно соображая, что делать дальше. Умолять? Пугать? Настаивать? Чуть задергалось веко. Брякнула смс: «Слоник, купи билеты на СКА. Три штуки».
– А знаете, Виктор Иванович, – спросил он, поморщившись, – можно коньяку?
Мосин встал за бутылкой. Коньяк оказался пятизвездочным «Коктебелем».
– Из Феодосии, друг прислал, – улыбнулся профессор и налил рюмочку. – Лимончик?
– Ага… – Валерий выпил, причмокнув. – Видите ли, я говорю об этом вслух впервые… Для меня, наверное, деньги как таковые – тоже не венец творения… Главное – удовольствие от решения сложной задачи и награда за это. То есть успех в достижении цели. А деньги – оплата потраченного времени. И здесь выходит, что задача, которая казалась мне простой, не будет решена вовсе. По крайней мере – так, как хотел мой заказчик.
Мосин улыбнулся и, налив еще рюмочку, ответил:
– Валерий, в этом плане мы с вами очень похожи… Я постоянно ищу решения математических задач, а вы решаете правовые задачи клиентов. Наверное, можно их так называть… Но есть и отличие, и это отличие в данном случае играет ключевую роль. Передо мной лист бумаги с задачей, и я должен ее решить. Решение же ваших вопросов – постоянное взаимодействие с людьми. И, наверное, вы работаете не только с частными заказчиками? Сталкиваетесь с государством, так?
– Да, конечно.
– Ну вот. А государство и его функции – это тоже люди. Всегда конкретный человек. Но как вы можете спрогнозировать, что тот или иной человек поступит именно так, как вам нужно? Как при таком вероятностном режиме решения задач можно обещать клиенту стопроцентный результат? А если делаешь ссылку на небольшую вероятность иного результата – успех опять принимает иные формы. Особенно когда знаешь, что сделал все возможное для достижения результата. К тому же всегда есть иные варианты решений. Надо искать их. Не надо брать на себя ответственность за мысли, слова, действия других людей. Они вам неподвластны. Я так понял, основная загвоздка в прокладке коммуникаций? Съездите в Лощино. Там в управе работает умнейший дядька – Федор Михайлович Маратов. Он еще в середине восьмидесятых занимался подводом этих труб к базе «Морячок» и пионерлагерю там, за горкой. Мне тоже с трубами помогал. Поговорите с ним. Может, что-то не учтено? Я предупрежу его о вашем визите.
Оксов допил коньяк и засобирался:
– Виктор Иванович, спасибо, я поеду. Жена просила купить билеты на хоккей.
– Да, рад был знакомству. Спасибо за понимание.
Сев за руль, Валерий включил радио, из которого полился голос Шинейд О’Коннор. «Ай-яй-яй», – прошептал голос в его голове. «Ну, только две рюмочки», – ответил он сам себе и поехал в кассы Ледового.
Дом встретил его вкусным запахом жареного сибаса. Ольга поинтересовалась, как дела, и Валерий ответил, выкладывая билеты на полочку шкафа в коридоре:
– С дядькой одним общался, по работе. Странный у него коньяк: две рюмочки выпил, а так хорошо, как будто триста граммов. Спокойно так.
– А-а… А завтра чего?
Надо было мчать в БТИ на Караванной, потом в Комитет по охране памятников, на прием к заместителю председателя: трубу, торчащую из земли на набережной, никто не отменял.
– Знаешь, а давай завтра прошвырнемся? Вырубим телефоны и по магазинам: давно тебе не обновляли гардероб. Заедем куда-нибудь пообедать… Ну и кое-что еще…
– Только, чур, в Babochka и Braude! – улыбнулась Ольга.
– И в Femme Etoile, – улыбнулся в ответ Оксов.
– Слоник, я тебя люблю.
* * *
Вечером Валерий включил ноутбук и удалил папку с названием «Мосин» вместе с проектом договора. Потом достал ежедневник и написал себе на завтра, в одиннадцать: «Позвонить Маратову – Лощино».
И пошел спать.
Первая фантазия Крушинского
– Петр Петрович, земельным кодексом предусмотрена такая процедура? – Крушинский грустно улыбнулся.
– Да. – Лапин оставался невозмутимым.
– Тогда принимайте заявление.
– Не могу.
– Что же вас удерживает?
– На федеральном уровне законодательства, как вы верно заметили, такая процедура возможна. Субъект же федерации пока в исполнение никаких документов не создал. Нет механизма. Зато есть указание руководства: никаких заявлений по процедуре перераспределения не принимать. Хотите, дам телефон человечка – решает подобные вопросы с блеском. Юрист. И ваш решит…
– Петр Петрович, я сам юрист.
– А-а… Ну тогда сами должны все понимать и не тратить время. Ни мое, ни свое, ни налогоплательщиков – сколько их там еще в очереди?
Петр Петрович Лапин был специалистом одного из районных управлений имущественного департамента города. Служил в отдаленном от центра районе, в связи с этим круг вопросов на шестьдесят процентов состоял из оформления частных наделов: приватизация, межевые споры, прирезки, легализация самозахватов. В районе жили разные по благосостоянию граждане: близость залива, рекреационных зон с одной стороны и города с другой сделали район элитным. Однако строительство дач и индивидуальных жилых домов началось здесь в начале пятидесятых, многие из наделов оставались нетронутыми и переходили по наследству к людям, которые не собирались их обновлять.
