– Это прораб?
– Я определяю его должность как главный инженер проекта.
– Мы с ним уже имели удовольствие разговаривать. Он не смог ответить ни на один наш вопрос…
– А вы уверены, что ваши вопросы вообще уместны здесь? Это ведь не совсем «Что? Где? Когда?», понимаете? А Михалыч – не Федор Двинятин. Вы кто вообще?
– Мы из «РусГидро». Юристы. Я старший юрисконсульт, Людмила Олеговна, – горделиво сообщила дама. – А это Валентин Тимофеев, юрисконсульт. Мой помощник.
– Просто юрисконсульт? – переспросил я. – Как так? Не младший, не средний, а просто себе юрисконсульт?
– Да, – ответил Валентин. – Где мы можем поговорить?
– А кто его знает, – ответил я. – Если разговор потерпит месяцев шесть – то в кафе автосалона «Audi», на втором этаже, налево от бухгалтерии. Но, судя по вашим лицам, шести месяцев у вас нет, так?
Они молчали, насупившись, а я продолжал наступать:
– Тогда остается вариант с вагончиком. Но там Махмуд с коллегами. Разговора может не получиться…
– Послушайте, – перебила меня дама, – молодой человек, хватит паясничать. Мы представители крупной государственной корпорации, и у нас очень серьезный вопрос, который требует немедленного и внимательного изучения.
– А, Людмила Олеговна, я правильно понял: вы согласны вести диалог со мной?
– Да хоть с кем уже! Где только?
– Здесь кафе недалеко есть. Пойдемте?
– Да.
Мы побрели по покореженной тротуарной плитке проспекта Тореза к двухэтажному многофункциональному зданию, вжатому в многоквартирную застройку, на первом этаже которого и притаилась кафешка со звонким названием «Вацлав». Туда я и привел новых знакомых. Мы сели, я заказал кофе, ребята же, поскупившись на заказ, разложили на столе бумаги. Одна из них, видимо, основная (она вызывала особый трепет у Людмилы Олеговны), ватман формата А1, представляла собой что-то похожее на схему подземных коммуникаций. Людмила развернула ватман и, взяв ручку, ткнула ей куда-то посередине схемы:
– Под вашим участком проходят наши трубы.
– Медные? – спросил я, а сам посмотрел на официанта. Тот поставил чашку с моим американо на край стола, немного капнув на блюдце. Людмила заверещала:
– Аккуратнее, молодой человек! – И вновь обратилась ко мне: – Я не знаю, из какого они материала. Старые. Мы их принимали на баланс всем скопом у «Водоканала» после запуска Северной ТЭЦ. На этом участке стройка невозможна в том виде, как это хотите сделать вы. Трубы идут от станции к районной котельной. Действующие.
– А откуда вы знаете, как мы планируем строить?
– Людмила Олеговна ходила в службу строительного надзора, – вступил в разговор Валентин. – Видела ваш проект.
Я решил отнестись к делу серьезно. Если они ошибаются – это нужно доказывать документами, а если правы – тогда возникают вопросы к тому, кто продал участок бате. В документах из обременений была указана лишь зона газораспределительной сети на краю участка.
– Людмила Олеговна, – пояснил я, – я отвечаю за строительство объекта. Стройку мы начинать не будем, пока я сам не выясню, что проходит под участком. Давайте встретимся через неделю, думаю, я успею все выяснить.
– Хорошо, – ответила она. – Я вам оставлю копии некоторых документов.
И они удалились, оставив мне ворох бумаг.
Я, допивая остывший американо, посидел минутку в глубоком раздумье, а потом улыбнулся и полез в задний карман джинсов. И вытащил оттуда все те же стикер и визитку. Что это означало? Во-первых, то, что джинсы пора постирать, прошло уже более двух недель с тех пор, как я положил стикер и визитку в карман, а во-вторых – появился повод для звонка зеленоглазой девушке, мысли о которой полностью так и не оставили мое сознание.
II
Я приехал к ней в офис через два часа после встречи с представителями «РусГидро». Офис находился в центре, на 8-й Советской, и представлял собой несколько связанных между собой сквозным проходом кабинетов, в которых располагались сотрудники. У Натальи был отдельный, но небольшой кабинетик, куда мы и отправились для беседы. Я вкратце изложил ей суть проблемы, и она тут же полезла в компьютер смотреть участок по каким-то полусекретным базам. Пока Наталья сосредоточенно разглядывала что-то на мониторе, я внимательно изучал ее кабинет. Стол завален бумагами. Все предметы вокруг имеют отношение только к работе; мой глаз не мог зацепиться хотя бы за что-нибудь, что могло дать мне информацию о ее личном пространстве.
Через пять минут Наталья подняла голову:
– Юра, послушай. По сведениям региональной геоинформационной системы, коммуникаций под участком нет. По их документам – трубы идут прямо посередине пятна. Их схемы – копия с копии. Штамп геологоразведочной группы градостроительного департамента размыт. Даты не видно. Послушай, давай сделаем новую съемку подземных коммуникаций. По-другому здесь никак не проверишь.
Мне очень нравилась ее манера излагать мысли. Ее бархатно-нежные «послушай», «давай сделаем», «по-другому никак».
– Конечно. Я за этим и пришел. Иначе мы им ничего не докажем.
– Тогда давай ты сейчас к Любе, в бухгалтерию, она сделает договор, а потом ко мне, я его подпишу, ладно? И завтра с утра отправлю к тебе ребят.
Наталья встала с кресла проводить меня, и я, поднявшись, случайно увидел корочки билетов справа от клавиатуры. Не успев разглядеть их, отправился в бухгалтерию. Договор сделали быстро, за пять минут, по стандартному шаблону, и, получив два распечатанных экземпляра, я пошел обратно, к кабинету Натальи. Ее внутри не оказалось, и я, воспользовавшись моментом, обошел стол и посмотрел на билеты. «Billy’s Band». Дата – двенадцатое февраля. Больше месяца назад. Не выкидывает. Я переместился на свое место.
Наталья вернулась с печатью через три минуты. Протискиваясь мимо меня, с улыбкой сказала:
– Извини, тесновато тут… Давай договор.
Я протянул ей бумаги, и она, подписав и пропечатав оба экземпляра, спросила негромким завораживающим голосом:
– У тебя печать с собой?
Конечно, с собой. И печать, и почти все бумаги по обеим фирмам я таскал в портфеле.
– Нет, – ответил я. – Счет выставь. С печатью заеду завтра. А оплатим сегодня.
– Вечно вы, мужчины, так, – улыбнулась она. – Оплата, работа, а о бумагах думаете, когда налоговая приходит… Вот счет. – Она протянула мне документ и добавила, взглянув на него:
– О, Лариска с коэффициентом срочности выставила… Пятьдесят… Не много?
Я в очередной раз поразился своей везучести и мгновенно отреагировал цитатой из творчества Billy’s Band:
– Двести кубиков «Агдама» – это много или мало? – и улыбнулся, а она, внимательно взглянув на меня, сказала, протягивая счет:
